|
Он участвовал в нескольких рискованных предприятиях, как мне говорила Эллен, в них не было ничего нелегального. В течение последних трех лет он был весьма удачливым агентом по продаже недвижимости, примерным гражданином и аккуратным налогоплательщиком. Оставленные в его комнате бумаги, как установила полиция, были в полном порядке. Может быть, даже в чересчур отличном: он купил или приобрел в долгосрочный кредит значительные участки земли в округе Лос-Анджелеса и близлежащих районах. Эти земли стоимостью около миллиона долларов через несколько лет могли неслыханно возрасти в цене благодаря расширению города и новым застройкам. Вполне нормальный перспективный бизнес: спекуляция земельными участками, игра, которая может окупиться, а может и нет. В этом не было ничего противозаконного.
Меня удивило, откуда у Велдена появилась такал куча денег за последние пару лет. Целый миллион! Похоже было, что землю приобрел кто-то другой, а он был только подставным лицом. Может быть, капитан Роберт Госс? Но все-таки опять ничего противозаконного… Возвратился Юргенсон с папкой в руке. — Думаю, что мы его обнаружили, — сказал он Сэму. — Леонард Лайм. Называет себя Стасом и еще двадцатью различными кличками. Похоже, что это он: несколько раз его видели с Куппом. Он разыскивается по обвинению в «Пупо». «Пупо» — покушение на убийство с применением огнестрельного оружия — именно то, что он собирался сделать со мной. Это и его прежние связи с Куппом почти не оставляли сомнения в том, что вторым человеком в машине, из которой в меня стреляли, был Леонард Лайм. Он, очевидно, сидел за рулем и сразу нажал на все педали, как только я подстрелил Куппа. Сэм просмотрел «багаж» Лайма и передвинул папку ко мне. Дело Лайма занимало полторы страницы убористого машинописного текста. Все, от ареста за бродяжничество до подозрений в убийстве, плюс две судимости. Обстоятельства начали улучшаться. Через несколько минут телетайп разнесет инструкцию по полицейским отделениям и конторам шерифов близлежащих районов, а «Бюллетень разыскиваемых» распространит ее еще дальше. Полиция наклеила метку на моего убийцу, и не сегодня-завтра он будет за решеткой. Когда удовольствие от успешного завершения розыска Лайма улеглось, я сказал Сэму: — Мне пришла в голову еще одна идея. Послушай, Кранделл здесь? — Он сменился с дежурства. Хочешь нарисовать картинку? — Да.
Кранделл был полицейским художником. Когда следователь не мог достаточно четко описать внешность преступника или узнать его по снимку в полицейской картотеке, вызывали Кранделла, и он рисовал портрет под руководством очевидца. У него была очень быстрая рука, и он мгновенно менял черты лица на портрете, если слышал: «Нет, ноздри были поглубже» и тому подобное, до тех пор, пока он не достигал почти полного сходства с подозреваемым. — Можно пригласить Уинстона, — сказал Сэм. — Он, пожалуй, не хуже Кранделла. А кого ты имеешь в виду? — Человека, которого я видел на яхте вместе с Наварро, Госсом и Велденом. — Понятно. Когда мы беседовали с Госсом, он заявил, что ты был пьян в стельку. Ни Велдена, ни кого другого, о котором ты толкуешь, с ним не было. Велден, правда, был на борту, но никто не видел человека, соответствующего твоему описанию, — он выдержал паузу. — С такими, как Госс, надо обращаться деликатно, если только он действительно не нашкодил. Конечно, — саркастически добавил он, — это к тебе не относится… — Так как, вызовешь сюда Уинстона? Сэм кивнул. Через несколько минут я уже описывал таинственного седовласого джентльмена, портрет которого быстро возникал на белом листке картона под ловкими и умелыми движениями карандаша художника. |
