Голова немного кружится.

Ну что тут скажешь – образование имеет свои преимущества, правда, Джини, девочка моя? К тому же, если бы ты окончила университет, тебе не пришлось бы за какие‑то гроши стирать чужое грязное белье. В газете пишут, что полиция напала на след. «На след садиста!» Этот дождь барабанит мне прямо по нервам. В доме без мальчиков спокойно. Хотя бы не так часто кажется, что в спину тебе направлен револьвер. Они пошли на концерт. Какой‑то там рок, в пригороде.

В кои‑то веки месье дома. Читает что‑то докторское. А она вяжет какую‑то кошмарную штуку горчичного цвета для Кларка.

Пожалуй, нужно все начать сначала. Само собой, он должен был сделать какую‑нибудь ошибку. Достаточно будет наблюдать за ним. И быть начеку.

Дневник убийцы

Кларк выиграл в матче. Чтобы это отметить, папа подарил нам билеты на концерт. Мы были там вчера вечером. Совсем неплохо оказалось. Даже понравилось. Подцепили симпатичных девочек. Но Кларк устал, и ему еще нужно было изучать какое‑то досье, так что мы далеко не заходили. У Джека с утра лекции. А лично мне на девочек наплевать. По‑моему, ничего интересного. Не понимаю, что за удовольствие можно получить, щупая эту вялую плоть. Даже на расстоянии я предпочитаю тебя, мой дорогой дневничок, ты, по крайней мере, послушен, нежен, свеж.

Я могу говорить тебе все, что хочу, могу тебя сжать, приласкать, порвать, если пожелаю, смять в руке, коснуться языком, потереться о тебя своим… Ты всегда сух, не то что эти девицы – они липкие, влажные; ты не стараешься сделать со мной каких‑нибудь гнусностей. Ты – словно очень славный братишка, ты – мой.

Кто‑то идет по коридору. Это мамины шаги. Она вяжет Кларку пуловер горчичного цвета. В ожидании ужина мы все сидим в своих комнатах. Очевидно, Джини замешкалась и ужинать мы будем опять очень поздно.

Сегодня ночью мне снилась Карен. Снилось, что моя комната полна крови. Было холодно, земля заледенела. Мама плакала. Папа хотел зарубить меня саблей. Приснилась мне и Джини, она говорила мне, что я – мерзкий мальчишка, показывала на что‑то под красным от крови льдом, я смотрел, как у нее на шее вздулись вены, это меня и разбудило.

Джини зовет – готово. Сейчас мы все спустимся вниз.

Дневник Джини

Вечером, за ужином, я внимательно к ним приглядывалась. Никогда не замечала, что у Кларка тусклый взгляд – как у тех типов, что колются. А он, однако, спортсмен и здоровяк: меня удивило бы, если бы он имел отношение к наркотикам. Джек не слышал, что к нему обращаются, поэтому отец дважды сделал ему замечание. Смотрел в пространство и улыбался сам себе. Марк рассказывал о своей конторе какие‑то дурацкие сказки, из которых выходило, будто всю работу свалили на него. Старк и рта не раскрыл. У него болел живот, он дважды смотался в сортир, а потом, ни слова не говоря, принялся жрать в три горла.

Доктор произнес тост за успешное начало учебного года, долго распространялся по поводу тех усилий, которые следует предпринимать в этой жизни и т. д. и т.п. Старушка продемонстрировала Кларку связанную наконец кошмарную штуку горчичного цвета. Тот весьма любезно ей улыбнулся и поблагодарил ее. А я все время жду, что один из них, расплывшись вот так в любезной улыбке, возьмет да задушит ее.

Револьвер лежит у меня на коленях. Я все еще не могу прийти к какому‑то определенному решению. Боже мой! Ну постарайся помочь мне, я такая же овечка, как и остальные, прими меня в свое лоно.

Меня поражает, что он пишет, как маленький мальчик, тогда как им всем только что по восемнадцать стукнуло! Правда, родители склонны относиться к ним скорее как к мальчикам.