Иногда моему телу приходится проделывать такого рода вещи для того, чтобы окружающие ничего не заподозрили: ни к чему им знать, насколько отвратительным я все это считаю. Едва мы вошли в дом, как она налила мне спиртного «виски» – я его ненавижу, но об этом никто не знает. Я выпил, она тоже: «Будьте как дома». Сняла туфли. «Муж сейчас оперирует в больнице, он должен встретиться с вашим отцом…» Она так вертела всеми частями тела, что будь у меня с собой нож…

Я взмок, чувствовал, что под мышками выступил пот; она хотела, чтобы я непременно сделал это, уклониться не было никакой возможности; я подошел к ней и поцеловал ее в губы, наверное немного слишком грубо, – она со стоном отшатнулась: «Эй, полегче, чудовище!» Я схватил ее и сделал то же самое; она отбивалась. Раз уж ей так захотелось, она сейчас получит…

Когда я уходил, она стонала и извивалась, как спрут. Я изобразил из себя милого юношу, сказал в утешение: «Простите, вы были так соблазнительны, что я потерял над собой контроль…» (А сам тем временем думал: «Свинья жирная, интересно, как бы тебе понравилось, если бы я всадил в тебя большой кухонный нож? Да тебе сейчас в ногах у меня ползать надо в благодарность за то, что ты имела дело с моей плотью!») Мило улыбнулся, по крайней мере попытался сделать это… Она шмыгнула носом, оделась, – на самом‑то деле она была вполне довольна.

И после этого кто‑то станет утверждать, что я – ненормальный?

Вернувшись домой, долго мылся.

Пойду‑ка посмотрю. Знаю: малышка Джини с нетерпением ждет новостей… Только что слышал, как захлопнулась ее дверь, – пойду‑ка посмотрю.

Дневник Джини

Странно: ни одна из дверей не открывается. Ничего не слышно: Старушка внизу играет на пианино, репетирует какой‑то рождественский гимн. Крик. Я действительно слышала крик?

Никакого движения в доме, – должно быть, почудилось. Что же он сейчас делает?

Дневник убийцы

Сижу у себя в комнате. Тетрадочка, тетрадочка, ты – мой единственный друг; я один‑одинешенек, и мне страшно…

Тот голос что‑то произнес, что‑то мне сказал – она рычала и шипела; голос раздался у меня за спиной в тот момент, когда я ласкал, поглаживая, мамино манто. Это был голос гадюки – так шуршать и шипеть может только гадюка, – она подползает, хочет укусить, но я вырву ей зубы!

Что за слова, я не понял этих слов, они были жесткие, пытались ранить меня, – магические слова, вроде тех, что я шепчу, заполняя Книгу… Не боюсь я этого голоса, я хорошо знаю, что он – твой, в твоих словах нет силы; решила поиграть в Хозяина, да? Не получится: голос у тебя не настоящий, и слова тоже… до тебя все еще не дошло, что ты и яйца выеденного не стоишь?

Но я все‑таки оставил тебе послание.

Дневник Джини

Ну вот, они уехали. Я смотрела, как они уезжали. Спокойно, с улыбками. Джек вынужден был вернуться наверх за своим шарфом. Кларк грыз шоколадку. Старк перешучивался с Марком по поводу какой‑то девочки…

Записок там не оказалось. Но магнитофон стоял на кровати. Как опрометчиво с его стороны! А вдруг бы Старушка захотела отдохнуть!

Магнитофон был выключен. Я включила его. Только что переписала на бумагу то, что услышала: «In– fandum, regina, jubes renovare dolorem. Abyssus abissum invocat!»

Что еще за тарабарщина?

И все это – его резким страстным голосом колдуна. Может, какое проклятие? Нужно спросить продавца из книжной лавки – он, похоже, в таких вещах разбирается.