|
Высыпав приготовленную смесь на жестяную лопатку, он, постоянно потряхивая, подсушил ее над пламенем и лениво заявил: – Вот вам и порох. Дерьмо, конечно, но на нормальный состав тут у вас кое-чего не хватает. Добрыня, сунув нос в лопаточку, недоверчиво буркнул: – Да это чай какой-то… гранулированный. Торчок ты конченный, как у тебя совести хватило нам голову морочить? Ты же даже взвешивать ничего не стал, смешал все, что видел! – А че тут взвешивать? Это ж не термит, отклонение на один процент легко допустимо. Вот сами смотрите, если не верите. Лом сунул лучинку в лопаточку. Яркая вспышка заставила всех шарахнуться, под крышу навеса ушло облако дыма, на лопаточке осталось темное пятно нагара. – Нормальный порох. Только грязноватый немного. Но за пять минут из этого дерьма лучше не сварганить. Добрыня молча переглянулся с Олегом и вкрадчиво поинтересовался: – Скажи-ка, Лом, ты что, химик по образованию? – Не, я на экономиста учился… только недоучился. – А откуда знаешь, как порох делать? – Так чего тут знать? Три компонента, пропорция легкая, почти все в селитру идет, просто перемешать получше и на гранулы пустить. Кислый решил отрекламировать товарища: – Лом у нас головастый, вы не смотрите, что тормознутый немного. Он, если надо, из табуретки что угодно замастырит, хоть героин! – Сам ты тормоз, – огрызнулся Лом. – Но вообще-то да, талант у меня к химии. Хотя насчет табуретки ты и загнул… Правда, кому надо, тот и электрической лампочкой сможет вставиться, главное знать как. Добрыня, ну так как там насчет лодки? – Да погодь ты со своей лодкой! Ты мне вот что скажи: а тонну пороха сможешь сделать? – Г… вопрос. Но это не за пять минут. Селитры нужно будет такой же под тонну. Ну и по паре центнеров угля и серы этой. Серу еще почистить надо будет. Не, она, конечно, хорошая, но мусора много. Проварить ее и расплав через сито пустить. Осадок не трогать, а летучие примеси если есть, то сами уйдут. Ну и масло нужно нормальное, а не эта параша из лампы. Сито тоже побольше надо, а то в этом чайном ситечке четыре горба заработаешь, если тонну через него перетрясешь. Добрыня застучал пальцами по столу, будто на пианино играя, и, сверкая глазами, лихорадочно спросил: – Лом, а вот ты, к примеру, динамит смог бы сделать? – А чего там делать? Только смысла нет. Если уж делать, то пластик. – Чего? – Ну вы, Добрыня, и темный! Пластиковая взрывчатка. Тот же нитроглицерин, но с нормальным пластификатором. По мощности ничего не теряешь, а хранить и использовать гораздо проще динамита. – А снаряд для катапульты сможешь соорудить, с этой пластиковой взрывчаткой? – Ну, корпус нужен и хлам железный под осколочную массу. Под детонатор пружина нужна будет и трубка, хотя можно тупо капсюль с фитилем поставить, это проще будет. Олег уважительно поинтересовался: – Слушай, Лом, и откуда ты все знаешь? – Да так… в Инете нарыл, когда для себя инфу искал… – Может, ты и бомбу атомную сделать сможешь? – Не вопрос. Ее и дебил сделает. Там сложность не в бомбе, а в боевом изотопе. Получить его несложно, но надо перелопатить офигенную гору уранового сырья, отделяя двести тридцать пятый от двести тридцать восьмого. Хотя можно и проще: сварить плутоний. Работы поменьше гораздо, но работа очень грязная. Добрыня поднял руку: – Тихо, Олег! Лом, я вот подумал, а на хрен вам назад, к Кругову переться вообще, ведь можете спокойно у нас остаться. – Так у нас там хижина, вещи… – Ваших вещей там стоптанные лапти и пара голодных тараканов. Выделим мы вам и вещи, и домишко. Голодать у нас точно не станете, да и работа будет интересная: вижу я, химия тебе нравится? Лом нерешительно покосился на Кислого и, встретив в глазах товарища понимание, обернулся к Добрыне: – Ну в принципе можно. |
