— Как Сергей, жив ещё?

Лучше бы Андрей об этом не спрашивал!

— Он захворал. Я его к знакомому врачу отвёз. Простудилась птичка.

Озирский и матюгнуть за такое может. Я уже давно замечаю, что он к Гетке Рониной неровно дышит. А она, конечно, очень расстроится. Но я надеюсь, что с Сергеем всё кончится нормально.

— Сказали, что вовремя успел, — успокоил я шефа.

— Вот и доверь тебе живую душу…

Озирский сказал это так, будто я ему ни в чём никогда не помог, а делал одни только гадости. Но развивать тему не стал. Скушал обиду — ради дела. Я ведь тоже не люблю, когда меня ругают. Сам понимаю, что виноват. Андрей всегда знает, как себя нужно вести с людьми, и сейчас тоже не промахнулся.

— А Вилли здоровый ещё?

— Вилька у Олега на Ленинградке, три дня уже. Не ругайся, — примирительно попросил я.

Уж очень болело горло, да и правое плечо. В то место мне осколок попал, когда брали хурал, и взорвалась газовая плита.

— Приезжай. Я сейчас курицу разогрею, на троне. Хочешь? Мать пирог спечёт…

— На троне? — Озирский почему-то надолго замолчал. Потом согласился: — Ладно, я водку привезу. Помянем Фрэнс. Через несколько дней её гроб опустят в фамильный склеп де Боньер на острове в Средиземном море. А нам надо дальше жить, Божок.

Озирский назвал меня на кличке — так бывало, когда мы вместе работали. А между заданиями я был у него Русланычем.

— Жить и работать. Я поеду мимо магазинов. Что взять?

— Лимонов. Может, кураги. И помидоров с огурцами, если будут. В универсам недавно ходили. У нас всё есть.

Я подумал, что мне неплохо было бы полизать мёду, чтобы поправиться скорее. Но говорить я ничего не стал.

— Если увижу, привезу.

Озирский мог накупить ещё и не того. И матери-то букет роз цвета слоновой кости он привезёт обязательно. Шеф вообще к женщинам без цветов не ездит. Конечно, и Липке Бабенко, у которой остановился на Звенигородке, привёз и розы, и подарок. Не только её, но и сыну Андрейке. Ему ещё и года нет.

Положение обязывает. Андрей теперь респектабельный предприниматель. А для меня он просто друг, как большой парень. Я всё время забываю, что у него есть внук. Интересно, такси он возьмёт или на казённом «мерсе» прикатит? Раньше Озирский дамам руки никогда не целовал, а теперь это делает всё время. Он выучил правила поведения в свете, да и я кое-что усвоил.

Например, если поднимаешься с дамой по лестнице, нужно идти позади неё. И она, в случае чего, упадёт на меня. А, когда спускаешься, для того же самого она должна идти позади. Но я всё время в лифте поднимаюсь. А там главное — с педерастом каким-нибудь не оказаться вместе. А то клавишу «стоп» между этажами нажмёт — и привет.

— Итак, я буду у вас в девять. Все подробности при встрече.

Андрей отключился. Я вылетел из туалета, как ошпаренный. Без двух восемь, а в животе уже холодок. Если мать сейчас не сунет ключ в скважину, я оборзею. Блин, я сильно пугливый стал. Неужели ей нельзя поболтать с приятельницами после занятий, по магазинам пройти? Мать ведь не знает, что Озирский объявился. А я чайник поставлю, выпью чашечку. Чтобы не охрипнуть окончательно, пока Андрей приедет.

Я думал о чае, а сам слонялся по освещённой квартире просто так. В итоге у меня закружилась голова. Я отдёрнул капроновый тюль, проверил, нужно ли полить кактусы.