Когда Патрик Уоллингфорд впервые услышал о непреднамеренном самоубийстве Отто Клаузена — он смотрел полутораминутный репортаж об этом по своему родному каналу в одной из гостиниц Мехико, — то даже слегка удивился: странно, что Билл-дебил не послал именно его брать интервью у несчастной вдовы! Как раз такие интервью ему, Патрику, обычно и поручали.

Но родной канал снарядил на это дело «старую клячу» Стабби Фэррела, с незапамятных времен работавшего спортивным комментатором и присутствовавшего на том злополучном матче в Сан-Диего. К тому же Стабби и прежде не раз бывал в Грин-Бее, а Патрик Уоллингфорд даже по телевизору игры на суперкубок никогда не смотрел. Когда в программе новостей сообщили о гибели Отто Клаузена — это было утром в понедельник, и Уоллингфорд уже собирался уходить, чтобы успеть на нью-йоркский рейс, — он краем уха услышал, что у несчастного водителя грузовика осталась вдова.

— Миссис Клаузен отказалась как-либо комментировать случившееся, — заявил с экрана «старая кляча» Стабби.

«Биллу, конечно же, следовало бы послать меня, — подумал Уоллингфорд, помешивая кофе. — Уж я бы к этой миссис Клаузен подобрался!» Но в памяти его все же отложились мгновенно промелькнувшие кадры: почти пустая парковка и грузовик с рекламой пива, покрытый легким снежком, точно прозрачным саваном.

«Именно здесь для одного из фанатов „Пэкерз“ закончился этот печальный воскресный вечер», — монотонно вещал Стабби. Вот уж действительно тупоголовый фэн! — пожал плечами Патрик Уоллингфорд. (Между прочим, он тогда еще понятия не имел, что такое «настоящие тупоголовые фэны» Грин-Бея, или «сырные головы», как они себя называли.)

Патрик уже стоял в дверях, когда зазвонил телефон. Сперва он даже не хотел брать трубку, опасаясь опоздать на самолет, но потом все же взял. Это оказался доктор Заяц из далекого Массачусетса.

— Мистер Уоллингфорд, сегодня поистине ваш день! — воскликнул хирург.

Несколько позже, ожидая рейса в Бостон, Уоллингфорд посмотрел свой собственный репортаж из Мехико; точнее, то, что от этого репортажа осталось Надо сказать, в воскресенье, когда состоялся матч на суперкубок, далеко не все в Мехико-сити смотрели футбол.

Например, родные и друзья знаменитого шпагоглотателя Хосе Герреро, которые собрались в больнице Св. Марии Магдалины, чтобы помолиться за его скорейшее выздоровление. Во время одного из выступлений — на сцене туристической гостиницы в Акапулько — Герреро споткнулся и упал, насквозь пронзив себя шпагой. Его сразу же отправили самолетом из Акапулько в Мехико-сити, где он теперь и находился под наблюдением опытного специалиста — кровотечение из проткнутых холодным оружием внутренних органов часто бывает довольно медленным. Более сотни друзей и родственников несчастного набились в крошечную частную клинику, сотни сочувствующих стояли на улице.

У Патрика было такое ощущение, словно он взял интервью у каждого из этих людей. Хотя сейчас, перед вылетом в Бостон для встречи со своей новой рукой, он, пожалуй, даже радовался тому, что редактор вдвое сократил его трехминутный репортаж. Ему не терпелось снова посмотреть репортаж Стабби Фэррела и на сей раз куда более внимательно.

Доктор Заяц успел сказать ему, что Отто Клаузен был левшой, но что это означает в действительности? Сам Уоллингфорд был правшой. И до той злосчастной истории со львом всегда держал микрофон в левой руке, оставляя правую, рабочую, свободной для рукопожатий.