– Да, – продолжает она, – все любили Нормана. Я имею в виду – каждый. Впервые я увидела его на съемочной площадке – это было в пустыне – и сразу поняла, что передо мной Христос. Все это понимали. – Она повернулась ко мне и взяла меня за руку. – Вот почему сейчас я так люблю Христа, Сесилия. Я люблю Христа, потому что я видела его. Здесь, на земле. Он был здесь недолго, только для того, чтобы снять три фильма, доход от которых перевалил за сто миллионов долларов. Но он тронул сердце каждого, и когда это произошло, он понял, что пора вернуться на небеса. И он вернулся.

– Но… разве Христос не считал самоубийство грехом? – спрашиваю я, гадая, долго ли еще смогу это выдержать, и обедают ли Хьюберт и Констанция вместе, и существует ли тайное любовное гнездышко, куда они ходят обедать и где Хьюберт говорит примерно так: «Я люблю тебя, но моя жена совсем свихнулась».

Дайана заглядывает мне в глаза:

– Он не совершал самоубийства, Сесилия. Смерть Нормана, как вы, возможно, подозревали, это тайна, покрытая мраком. Никто не знает точно, как он умер. Неизвестно даже время его смерти.

– Вообще-то, – говорю я, – современная медицина…

– О нет, – возражает Дайана, – современная медицина совсем не такая продвинутая, как принято думать. Есть явления, постичь которые не в силах даже врачи.

«Да уж, – думаю я, – и одно из таких явлений – ты».

– Например, то, что его тело не могли найти четыре дня.

– И, – спрашиваю я, тщетно пытаясь успокоиться, – некоторые части этого тела исчезли? Были съедены дикими зверями?

Дайана смотрит в окно.

– Все так думают, – говорит она наконец, – но правда в том… что части тела… Их могли забрать своего рода последователи.

О Боже.

– Я почти уверена, что у моего мужа есть любовница, – говорю я.

– И эти последователи, они на самом деле…

– Это Констанция. Та сучка.

– …они как ангелы, что-то вроде. Они были посланы, чтобы оберегать его, но…

– И я действительно не знаю, что мне делать, – говорю я.

– …дело в том, что несколько людей, именно несколько, думают, что эти последователи кто-то вроде…

– Наверное, мне придется подумать о разводе.

– …инопланетян, – говорит Дайана.

Я смотрю на нее.

Она наклоняется ко мне:

– Вы ведь верите, что Норман был Христос, правда, Сесилия? Пожалуйста, скажите «да», пожалуйста. Я очень хочу, чтобы мы с вами стали лучшими подругами. Мне так нужна хорошая подруга в этом городе, понимаете?

К счастью, в этот момент лимузин останавливается перед рестораном.

После большей, чем обычно, суматохи нас приглашают за столик в передней части ресторана, у окна. Вокруг нас слышен шепот:

– Та принцесса… Сесилия… а кто эта женщина?… Ах, Дайана Мун… Норман Чайлдс… Дайана Мун и… Люксенштейны… Принц Хьюберт Люксенштейнский… умер, вы же знаете…

Я уверена, что статья о нашем с Дайаной совместном обеде завтра непременно появится на шестой странице «Пост». Когда же я поднимаю голову и вижу через пять столиков от нас Д.У., который пристально смотрит на меня, чтобы перехватить мой взгляд и подойти, уверенность моя крепнет.