– Но я не знаю, что вы предпочитаете.

Она закатила глаза и театрально вздохнула, как главная героиня «мыльной оперы».

– В таком случае принесите мне то, что у вас в рекламных проспектах.

– Хорошо, – сказала я.

Я принесла одну пару туфель. ОДНУ. Она сидела в примерочной со своей подругой. Они судачили о Хьюберте, хотя к тому времени брак уже шесть месяцев считался недействительным. Так что же ей еще надо в Нью-Йорке?

– …едет к тетке в эти выходные… – сказала она своей подруге так, словно доверяла ей государственную тайну.

Тут она взглянула на меня. Я держала в руках туфли и улыбалась, думая: «Ага. Она пытается выглядеть как американка, чтобы вернуть его. Но этот номер у нее не пройдет. Поезд ушел». И я помню очень отчетливо, что думала о том, как мне заполучить его, и в это же самое время старалась понять, как ей удается оставаться столь великолепно самонадеянной, врожденное ли это и можно ли мне этому научиться.

– Ну? – сказала она.

– Вот, – произнесла я.

– Так чего же вы ждете?

Я посмотрела на нее, прищурившись. Потом вынула туфли из коробки.

– Потрудитесь обуть их мне, – приказала она.

– Простите, – возразила я, – но мы в Америке. Здесь не обращаются с людьми как со слугами.

Я бросилась вон из примерочной и столкнулась с высоким привлекательным мужчиной средних лет, одетым по последней моде, который сказал:

– Я ищу что-нибудь для своей жены.

И я ответила:

– Это не моя проблема.

Он удивился и возразил:

– Ваша, если вы здесь работаете.

– Не моя, потому что меня сейчас уволят.

– Да неужели? – спросил он.

Ну и конечно, тут я расплакалась.

– Я знаю одного торговца картинами, который ищет продавщицу для своей галереи в Сохо, – так сказал этот человек.

– А он не сделает меня своей шлюхой? – поинтересовалась я.

– Шлюхи сейчас процветают. Все им завидуют. Женщинам не хочется самим платить за вещицы от Кристиана Лакруа – не хочется и не приходится.

Само собой, этим мужчиной был Д.У.

И вот он сидит за столиком возле кафе «У обжоры» и возится со своим сотовым телефоном. Я незаметно подхожу, сажусь на шаткий алюминиевый стул и спрашиваю:

– Ты носишь… индийский лен?

– Это Валентино. Итальянская мода.

– О… Последний писк, я полагаю.

– Разумеется. В чем дело? Разве ты завтра не уезжаешь?

– Ты не можешь устроить Дайане платье от Бентли для кинофестиваля?

– Дайана, – напоминает Д.У., – из Флориды.

– Ты тоже бываешь во Флориде.

– Я бываю в Палм-Бич. Это не Флорида. – Д.У. молчит, пока официант наливает нам минеральной воды. – Я слышал, она вроде бы из Таллахасси*. Знаешь, мне интересно, кто же еще из Таллахасси? Из тех, кого мы знаем?

– Да никто, – отвечаю я.

– И зачем Дайане Мун носить вещи от Бентли? Она вполне могла бы надеть что-нибудь от Фредерикса из Голливуда – никто бы не заметил разницы.

– Это точно, – говорю я.

– Мне не нравится эта дружба с Дайаной Мун. Ты ведь понимаешь, конечно, что она совсем как Аманда. Только больше преуспела, чем Аманда, если женщины, подобные Дайане Мун, вообще могут преуспеть.

– Она известная актриса…

– Очень вероятно, что ее карьера скоро завершится.