10. Трезор

В зону боевых действий Трезор до сих пор приезжал всего несколько раз. Сначала обеспечивал безопасность Городецкого, когда тот посещал свои предприятия, чтобы оценить степень угрозы. Позже — самостоятельно, организовывал спешную эвакуацию оборудования с Луганщины. Завод был отличный, производил комплектующие для германского автоконцерна, небольшой городок кормил. Теперь обеспечивает работой некогда депрессивный райцентр на Винничине. И кому, спрашивается, сделали хуже те дебилы, которые пытались водрузить над заводоуправлением российский флаг? Впрочем, уже не ответят. Главаря местного “казачьего войска” Трезор пристрелил на месте, остальных вывезли в лес. Точнее в рощу, с лесами в тех местах напряженка.

Когда начался замес, Трезор пытался отпроситься у Городецкого в спецназ, но тот не пустил. Племяш шефа, Андрюха Рычин, оказался проворнее. Боливару, сказал начитанный шеф, не вынести двоих. Кто-то должен и при нем оставаться, времена сложные. Вот так Ричер пошел на войну, а Трезор, бывший его заместитель, возглавил службу внутренней безопасности Городецкого, которую они между собой называли “гестапо”.

Когда Ричер возвратился с войны, Городецкий был уже советником президента, и поставил племянника на сверхсекретную государственную структуру “по специальности”. Но прошлым летом Андрей погиб, а Трезор как был шефом “гестапо”, так и остался.

Блокпост, к которому подъехал Трезор, был у местных бойцов известен как “Фонарь” — инфу он пробил по дороге через сотрудников холдинга, которые служили в этих местах. Он не разбирался в военных нюансах, но это был не просто шлагбаум, а целый ДОТ, каких он до того не встречал.

— Документы, будь-ласка! — потребовал через окно боец, упакованный не хуже морпехов в Багдаде, куда они лет десять назад ездили с шефом по бизнесу.

Трезор небрежно протянул техпаспорт и удостоверение полковника СБУ, которое шеф справил совсем недавно, в тот недолгий и очень нервный период, когда Городецкому пришлось возглавлять это прогнившее насквозь ведомство.

Боец цепким взглядом сличил фотографию, скосился на номера. Но киевская серия АА и хитрый код, которому на всех дорожных КП козыряли патрульные, не произвел на военного ни малейшего впечатления.

— Я не могу вас пропустить! — твердо сказал он. И вроде как небрежно поправил автомат на ремне-трехточке.

— Старшего позови! — нарочито по-барски, сквозь зубы процедил Трезор.

Боец отвернулся, поднес к губам рацию. Пока говорил, его напарник грамотно страховал машину. Трезор особо не беспокоился. И не такую охрану проходили, потом еще извинялись на выезде. С дрожью в голосе.

Старший появился через минуту. В украинском пикселе без знаков различия. Лицо под балаклавой, сопровождение — три робокопа, разве что без лазерных пушек…

— Простите, вас в списке нет! — По интонациям птица небольшая, старлей или капитан. Но для бойцов — царь и бог, и уверен в своих правах. Это тебе не Киев. Где каждый вахтер больше дрожит за свою шкуру чем за безопасность объекта, а потому не рискует связываться с серьезными погонами.

— Не понял? — рыкнул Трезор, поддав в голос государственной важности. — У меня особое поручение. — Потом сбавил тон и добавил тихо, интимно. — От администрации президента.

Глаза старшего в прорезях балаклавы даже не дрогнули. Так и смотрели на Трезора как на мишень.

— Простите, но без пропуска или списка только с личного разрешения комбрига. Даже если вы министр или депутат. Такой порядок!

Насчет “даже министра” — Трезор не имел ни малейших сомнений.