— Извините, но это не ваше дело, — помолчав, ответил он. — Эту женщину я не убивал, и вы это прекрасно знаете. Так к чему все вопросы? Возможно, в четверг я и собирался уехать из города, но потом взял да и передумал.

— А возможно, что нет. Нет, друг мой, такой ответ вас недостоин! Личный секретарь министра мог бы придумать что-нибудь и получше.

— Хорошо. Я вам отвечу. В этом для меня нет ничего страшного. Да, я действительно собирался к мадам Турсеш. Если мы садимся за баккара, то играем всю ночь. В прошлую субботу я вышел из игры в половине третьего только потому, что сорвал большой куш. Дальше испытывать судьбу не стал. Я не из тех, кто, рискуя, может спустить последнее… Да, но я так и не ответил на ваш вопрос. Так вот. Поскольку Роз жила у меня, то мне нужен был какой-то предлог…

— Она знала, что вы играете в карты?

— Нет.

— Мадам Клонек не одобрила бы ваше… увлечение? Куртис отметил, что, отвечая на вопросы, Делотрек время от времени вставлял в свою речь французские слова.

Может, от волнения, подумал молодой адвокат.

А Банколен продолжал свою игру. Только схему знал лишь он один. Ни Куртису, ни Делотреку не было ясно, чего добивается дотошный сыщик. Им оставалось принять его правила. Ведь обоим страшно хотелось узнать, чем закончится эта словесная головоломка.

— Месье, у нее к карточным играм было какое-то странное отношение. Как правило, женщины — игроки азартные. Но Роз карты совсем не интересовали. Видите ли, она из крестьян. Родилась в провинции. Ее родители и сейчас живут в Провансе. Каждый месяц Роз высылала им небольшую сумму. Думаю, она знала цену деньгам и считала, что они не стоят того, чтобы ими рисковать. Она часто говорила, что готова рискнуть чем угодно, только не ими. Банколен уперся локтем в стенд.

— А теперь я вас вот о чем спрошу. Вчера при вас обнаружили три очень дорогих украшения. Скажите, как же Роз Клонек, женщина умная и практичная, боявшаяся риска и, простите, не так уж сильно вас любившая, могла вам их дать?

Ответ последовал очень быстро. Куртис заподозрил, что Делотрек к такому вопросу был готов.

— Роз дала мне свои драгоценности только потому, что я сказал ей, будто уезжаю в Брюссель. Она хотела их переделать. А в этом городе, вы знаете, самые лучшие ювелиры в Европе. Именно поэтому я и сказал, что еду в Брюссель.

— Понятно, — мрачным тоном произнес Банколен. — И когда она вам их дала?

— В субботу вечером. Перед тем как мне выйти из дома.

— А ваш столь поздний «отъезд» в Бельгию не вызвал у нее подозрений?

— Нет. Я сказал Роз, что у меня билеты на ночной экспресс Париж-Брюссель и что вернусь на нем же во вторник ночью…

Делотрек внезапно замолк, словно понял, что сказал лишнее, и затем, пристально глядя на сыщика, продолжил:

— Я сказал ей, что мой чемодан лежит в машине.

— Во вторник ночью? — удивился сыщик. — Вы что, все три дня намеревались провести в доме маркизы?

— Мне это уже начинает надоедать, — на родном языке недовольно пробурчал Делотрек и добавил по-английски: — Да пошли вы ко всем чертям!

— Полегче! — осадил его Банколен. — Чем вы занимались в субботу? Я имею в виду, до того, как уехали из дома?

— В субботу? Мы ездили на пикник. Вы, я вижу, удивлены? Да, на пикник! Это предложила Роз. Она хотела взять с собой корзину с провизией, поплавать на лодке и помечтать. Наверное, о Ральфе Дугласе.

Сказав это, Делотрек мгновенно помрачнел.

— Поэтому до вечера ее драгоценностей я не брал. На реке мы были недолго.