— Вам что, обычного зарина мало?! — рявкнул компьютер.

И тут я прозрел. Включился. Осознал: где-то в воздухе летит учебно-боевой самолет английского производства, который несет почти четыреста килограммов сильнейшего нервно-паралитического отравляющего вещества. Как специалист я понимал: это не очень много, настоящие химические атаки ведутся с куда большими количествами ОВ. Но с другой стороны, именно как специалист я понимал и обратное: четыреста килограммов зарина могут наделать больших бед, если их сбросить над густонаселенным районом, да еще при благоприятном ветре.

— Нет времени объяснять, откуда у нас эта информация, — продолжал Родерик. — Факт есть факт: самолет угнан. Он взял курс на восток. И это странно — там же открытый океан. Словом, полет нужно пресечь. Но сделать это необходимо грамотно. Без последствий. На авиабазе готовят для перехвата звено F-15 «Игл».

— Что я должен делать? Я никогда в жизни не летал на F-15.

— Это от тебя и не требуется. Полетишь в «спарке». Перегрузки должен выдержать. И вообще не думай о том, что летишь на боевом истребителе. Твоя забота — ОВ. Лучшего специалиста по химическому оружию у нас здесь нет.

Пока шла беседа с Родериком, я параллельно совершал какие-то действия, совершенно не отдавая себе отчета — какие именно. Серия движений, отработанных до автоматизма. И только когда Родерик дал отбой компьютерной связи, бросив: «До авиабазы тебе четверть часа езды. Постарайся быть там через десять минут. Жми», я смог увидеть себя как бы со стороны. Оказывается, ноги сами вывели меня к паркингу, я вскочил в арендованный мною «додж», рванул с места — и теперь мчусь к авиабазе со скоростью двести двадцать километров в час. На дорогу у меня ушло не десять, а семь минут. Еще через семь минут я уже сидел, привязанный ремнями, в задней кабине истребителя F-15 «Игл» и получал минимальный предполетный инструктаж от очень нервного и раздраженного майора ВВС. Инструктаж свелся к тому, что я несколько раз повторил вслух порядок покидания самолета в воздухе, дал обязательство нажать на «цыплячью кнопку» — кнопку катапультирования — только в случае крайней опасности и поклялся ничего не трогать, в радиообмен не встревать, никакие ручки не крутить, никакие рычажки не нажимать. Все, что мне нужно будет увидеть, я увижу на дисплее бортовой ЭВМ, заверил меня майор.

Он шлепнул меня по шлему, спрыгнул на землю, техники убрали лесенку. Взревел двигатель. Мы покатили по рулевой дорожке. На взлетно-посадочной полосе пилот включил форсажные камеры — я отметил, насколько быстро, всего за несколько секунд, мы перешли с режима малого газа на форсаж, — и самолет, коротко разбежавшись, прыгнул в небо. Следом за нами взлетели еще два истребителя.

Земля провалилась, потом встала вертикальной стеной справа, а еще через несколько секунд вокруг нас было только голубое небо. И тут я сообразил, что начисто забыл имя и фамилию пилота.

Все-таки удивительные вещи иногда делает судьба! Еще полчаса назад я был в порту, ни о каких ОВ не думал, о реактивных самолетах и вовсе не помышлял — ждал прихода рыбацких судов со свежим уловом. И вот — лечу. Причем не просто так, а на перехват. И не на учебный перехват, а на операцию против боевого самолета, несущего химическое оружие.

— Какое вооружение у «Страйкмастера»? — спросил я по переговорному устройству.

— Не дрейфь, эксперт, — раздался в наушниках веселый голос пилота, молодого, улыбчивого, насколько я мог заметить, парня. — Там всего два пулемета тридцатого калибра. А у нас и пушка, и управляемые ракеты… Задавим!

— Тебя как зовут?

— Забыл уже? Лесли.