Изменить размер шрифта - +
..

— А, — сказала Валька, — так ты играешь на бирже!

— Да. Но только для того, чтобы лучше изучить ее законы.

— Да какие на бирже могут быть законы! Это дождик можно предсказать: холодный воздух движется туда-то, теплый — туда-то, с запада надвигается циклон, возможны ливневые дожди с грозами... А биржа зависит от такого количества факторов, что их и пересчитать-то нельзя!

— Факторов, — с удовольствием повторил Алексей, глядя в экран компьютера, который медленно загружался, жужжа и попискивая. — Смотри, как ты заговорила! Уже теплее!

Валька закурила новую сигарету и ладонью отвела назад волосы, чтобы не мешали смотреть.

— Ну, и что ты мне хочешь показать? Свой компьютер? Я видела новее.

— Зато не видела умнее... А покажу я тебе такое, что ты мне сразу поверишь.

— Например?

— Например, завтрашний курс доллара по отношению к российскому рублю. Я могу выбрать любую другую валюту, но думаю, тебя заинтересует именно этот курс.

— Ой, — недоверчиво сказала Валька. — Допустим, ты не псих, но ведь и я не лохушка колхозная! Курс станет известен только после биржевых торгов, так что не надо мне мозги парить, мальчик!

— Видишь, какая ты грамотная! — похвалил Алексей, стремительно щелкая клавишами. На черном экране перед ним появлялись и исчезали строчки цифр и каких-то непонятных символов.

— А ты думал!

— Ну, раз ты такая образованная и знаешь, что курс доллара становится известен только после утренних торгов на валютной бирже, мне не придется долго убеждать тебя в своей правоте. Имеющий глаза да увидит.

— На что смотреть-то?

— На экран, естественно. Айн, цвай, драй... оп-ля! Возьми бумагу и карандаш, запиши своей рукой, чтобы потом не было сомнений. Записала? Спрячь в сумочку, утром проверишь.

— Утром я спать буду, — автоматически возразила Валька, недоверчиво разглядывая клочок бумаги, на котором губной помадой было записано отношение доллара к рублю. Числа были близки к тем, которые Валька видела вечером, проезжая мимо обменного пункта, но даже она без труда заметила разницу.

— Ты хочешь сказать, что зеленый опять опустится, а деревянный поднимется?

— Это не я говорю, — сказал Алексей. Язык у него слегка заплетался. — Это математика говорит. Ее величество математика!

— Хорошо, — сдалась Валька, убирая записку в сумочку. — Скажем так: я верю, что ты в это веришь.

— Правда, веришь, не понарошку?

— Верю. И завтра обязательно проверю курс доллара.

— Умница, — сказал Алексей. — Вот за это я тебя люблю.

— И правильно делаешь. Меня все любят, кроме жен. Иди ко мне, компьютер никуда не денется, а мне скоро уходить.

— А может, останешься еще?

— Подумаю, — солгала Валька. — Ну, давай, иди к мамочке!

Через полчаса Алексей уже спал, широко разбросав по кровати худые незагорелые ноги и по-детски подсунув под щеку кулак. Дышал он тяжело, и от него сильно пахло перегаром. Убедившись в том, что клиент спит, Валька бесшумно встала и оделась. Взгляд ее упал на брюки Алексея, из кармана которых высовывался уголок бумажника, но она взяла себя в руки и тихонько выскользнула из квартиры: еще в детстве она прочла у Фенимора Купера, что даже дикие североамериканские индейцы никогда не обижали сумасшедших.

 

 

Он вышел из машины и неторопливо привел себя в порядок: поправил на переносице очки с затемненными стеклами, проверил, на месте ли узел галстука, и одернул пиджак.

Быстрый переход