— Пятьсот, — нагло сказала она. — И шампанское.

— Шампанское — это обязательно, — сказал клиент. — Но вам не кажется, что пятьсот — это многовато? Впрочем, это не имеет значения. Садитесь.

Валька отступила на шаг, опасливо вглядываясь в тускло освещенный уличными фонарями салон машины. Исходя из собственного богатого опыта, она знала, что деньги — особенно такие большие — могут не иметь для клиента значения в одном-единственном случае: если он вообще не намерен платить.

— Садитесь, садитесь, — настойчиво повторил клиент и потянулся к дверце, чтобы открыть ее.

— Деньги вперед, — еще немного попятившись, заявила Балалайка. Она попятилась бы и дальше, но помешал бордюр.

— Разумеется, — сказал клиент.

Валька увидела, как он вынул откуда-то бумажник и, покопавшись в нем, протянул ей пять купюр по сто долларов. Это не лезло ни в какие ворота: на ощупь деньги были как настоящие, и ничто не мешало Вальке прямо сейчас, не утруждая себя посадкой в машину, стрекануть вдоль по Ленинградке под крылышко к двухметровому Вадику. Нужно было быть последним кретином, чтобы не учитывать такой возможности, следовательно, клиент либо действительно был полным лохом, либо полштуки баксов для него деньгами не являлись.

Валька прислушалась к своей интуиции, но та впервые в жизни растерянно молчала: похоже, она, интуиция, тоже не знала, что ей думать по этому поводу. На маньяка клиент как будто не походил, но... Вот именно — но! Так мог вести себя стопроцентный лох, впервые попавший в Москву из какого-нибудь Мухосранска и решивший побаловаться с настоящей проституткой. Но откуда у лоха такие бабки? В казино, что ли, выиграл? Или украл?

— А деньги настоящие? — спросила она, чувствуя себя при этом последней дурой. (Так он тебе и сказал!)

— Да, — сказал водитель “десятки”. — Деньги настоящие, не волнуйтесь. Откровенность за откровенность: а ваша коса настоящая?

Валька невольно усмехнулась.

— Если не будешь меня обижать, я тебе разрешу это проверить, — пообещала она и, махнув рукой на свои смутные страхи, полезла в машину. В конце концов, за ней наблюдал Вадик, который в случае чего не даст ее в обиду. Прежде чем захлопнуть за собой дверцу, она сделала незаметный знак в сторону стоявшего поодаль “БМВ”, знак этот означал, что ее сняли до утра и что за клиентом необходимо присмотреть. Она увидела, как “БМВ” Вадика завелся, вытолкнув из выхлопной трубы облачко казавшегося в свете фонарей белым дыма.

— Ну, и чем мы будем заниматься целую ночь? — спросила она, хлопая заедающей дверцей и размещая в тесноватом салоне свои длинные ноги в сверкающих лаковых ботфортах.

— Вы очень красивая, — вместо ответа заявил клиент, включая указатель левого поворота и кладя ладонь на рычаг переключения скоростей. Рука его при этом случайно задела Валькино бедро; Валька не обратила на это внимания и не убрала ногу, а клиент смущенно кашлянул и извинился.

— Чудак, — засмеялась Валька, — это же моя работа! Хочешь меня потрогать? Я не против, если деньги у тебя и вправду настоящие. И перестань выкать, это же просто смешно! Ты что, действительно в первый раз снимаешь проститутку?

— Не вижу, что здесь смешного.