— Нет, это вы простите, — сказала все еще лежащая на полу Аглаида Карповна. — Дима, не стой как истукан. Кого-то же надо арестовать.

— Гена уже сидит, — сообщила Людочка и набрала в грудь побольше воздуха, чтобы сообщить какую-то сногсшибательную новость. — А я…

— Ира, прекрати истерику! — крикнул что есть голоса Миша и встряхнул свою благоверную за плечи. — Прекрати истерику. Немедленно!

— Пусть поплачет, — как-то очень безнадежно сказала Катя.

— А ты, ты не хочешь вместе со мной? — вдруг успокоившись, спросила Ира.

— Нет, все уже прошло, — спокойно глядя на труп некогда любимого мужчины, повела плечами жена моего шефа. Я даже позавидовала ее выдержке.

— Ах, прошло? Так ты больше не собираешься его ждать? За ним бежать? Иметь детей? — Ира подбоченилась и пошла было в наступление.

— Девочки, извините. — Я просто сочла своим долгом вмешаться, потому что любопытство и профессиональный долг смешались во мне и требовали выхода. — Так это ты, Ирочка, убила Федора? Я что-то не поняла. Или недослышала?

— Сначала она убила меня, — отрешенно, но довольно громко для давно мертвой женщины сказала Катя. — Она отбила его, прибрала к рукам. Но не удержала. — Катина усмешка была такой горькой, что даже бабушка приподнялась на локте, чтобы взглянуть. — Федор вернулся! Вернулся!

У этих сестер Клименко было явно какое-то психическое отклонение: та смеялась, эта вот-вот собиралась заплакать.

— Я не делюсь своим. — Ира блеснула маленькими глазками. Хорошо, что Тошкин в это время впал в ступор и делал вид, что он не на работе. — Я никогда не делюсь своим. Я его предупредила, что убью, если он сбежит с тобой. Он не поверил и сам, понимаешь, сам дал мне этот пистолет. Дальше было дело техники. Он умер, я замуровала его в стену… В эту самую стену, где заложили дверь. Здесь и тогда шел ремонт.

— Я слышала в квартире ваши голоса, — тихо сказала Катя. — Я видела тебя, Ирочка.

— А я видел тебя, Катя, — облегченно вздохнул Лойола, который, кажется, все эти восемь лет спокойно прожил с как бы убийцей своего друга.

Похоже, на нескольких семейных улицах все же намечался праздник.

Помогая бабушке подняться, я начала кое-что соображать. Когда Пономарев своей волей разбил стену и добрая соседка позвонила хозяевам, Ира уже получила глупое детское письмо. Для многих шутка — для нее угроза. Труп в квартире, обнародованный ремонтником, мог стать веским аргументом шантажиста. Ира поехала и убила маляра. И аккуратно заложила разбитую им стену. Потом помыла руки шампунем из журнала, но в спешке забыла и пакетик, и дорогую ее сердцу печатную продукцию. Все это забрала хозяйственная Валентина Сидоровна, посланная Мишей для проверки ремонтных работ. Догадалась ли она? Во всяком случае, о пребывании в квартире женщины могла догадаться. Но у страха глаза велики. Ира подумала, что Онуфриева и была автором того самого проклятого письма, так зачем оставлять опасного свидетеля?

— Ребята, а Лариса умерла сама или ты убрала ее тоже? Ведь она могла тебя видеть.

— Да, могла. — Ира деловито кивнула и склонилась над останками Федора. — Ну что, друг, доигрался? Как тебе этот воздух? Как тебе эти бабы?

Кажется, наша родственница решила сымитировать внезапное помешательство, но я не могла позволить себе помутнение ее рассудка до тех пор, пока не узнала о прискорбной судьбе Луизианы.

— Эй, подожди! — Я похлопала Иру по плечу и тем самым отвлекла ее от мертвого Федора.