— Ну да, я знаю, — сказал Мазур. — Гонки «Тур де Франс» и все прочее… — Вот именно. Да и в некоторых других африканских странах спортом интересуются гораздо больше. В общем, это занятие для кучки фанатов. Ежегодный полет Мотарайо-Маджили. От восточной границы до западной, до Атлантики, через всю страну (на него, похоже, напала болтливость, как частенько случается с людьми, вдруг обнаружившими, что нашелся выход из невзгод, в которые они угодили). Это не гонки — на воздушных шарах гонки устраивать затруднительно. На время. Кто пройдет трассу быстрее остальных, тот и победитель. Понимаете, есть такое воздушное течение на определенной высоте, своего рода воздушный Гольфстрим — постоянное, как Гольфстрим. Нужно уметь его поймать и удержаться в нем — тогда есть все шансы на победу. А это непросто — поймать и удержаться…

— Понятно, — сказал Мазур. — А здесь у вас что — контрольный пункт? Да нет, что-то я ничего похожего на него не вижу.

— Следующий контрольный пункт — в Инкомати, — Патрис рассмеялся. — Почини вы компрессор, мы бы вас в благодарность подвезли до Инкомати… Вы ведь наверняка туда едете? Потому что, кроме Инкомати, других городов на магистрали нет, одни деревеньки, где Лесному корпусу наверняка нечего делать…

— Угадали, — сказал Мазур. — В Инкомати. Будь я без машины, ни за что не отказался бы, но у меня машина… У вас что, по правилам марафона ночью летать запрещается?

— Да, категорически, — сказал Патрис. — Только в светлое время суток.

А вот на сей раз парень, похоже, свистел — у него был характерный вид человека, который врет, не особенно и умея врать, которому в жизни и не приходилось врать. И красоточка Николь что-то смутилась, отвела глаза… У Мазура появились игривые подозрения: очень может быть, этот черный красавчик с плавными движениями леопарда не такой уж и фанат воздушных состязаний. А девочка хороша. Лирическая ночь в корзине стоящего на земле — или как там это называется — воздушного шара являет собой довольно романтическое предприятие. Как и сам вояж. Это вам не пошлая ночевка в отеле или что-то похожее — совсем другие декорации. Р-романтика…

Они достигли корзины высотой мужчине примерно по пояс (Николь пониже, так что ей по грудь). Упершись правой рукой в борт, Патрис одним броском перекинул тело в корзину. Мазур не без затаенной гордости это повторил, пусть и не так ловко — нет, рано нас списывать в тираж. Что до Николь, она чуть подпрыгнула, легла пузиком на борт и перевалилась в корзину — судя по сноровке, проделывала это далеко не впервые. Вообще, что-то в этом есть — катать подругу не на машине (машин на этом свете как собак нерезаных), а на воздушном шаре. «Что делать будем? — спросил товарищ Сталин, и сам же ответил: — Завидовать будем…»

Этому мускулистому красавчику лет тридцать. Вообще-то в его годы и Мазур своих подруг не на велосипеде катал и не в пельменную водил — но все равно, о воздушном шаре и подумать не мог…

— Инструменты у вас есть? — спросил Мазур.

— Куча. Знать бы только, как ими пользоваться… — Патрис открыл длинный ящик с крышкой, явно выполнявшей роль мягкого сиденья, достал большой пластиковый плоский чемоданчик наподобие автомобильного. — Со мной летал обычно один парень, он прекрасно знал компрессоры, но так получилось, что в этот раз полетела Николь… (помянутая мадемуазель вновь отвела глаза, и Мазур окончательно утвердился в игривых подозрениях).