Ей нравился тот иллюзорный мир, в который они вступили, начав работать над «Частью четвертой». Они были симпатичной молодой парой, арендовавшей уединенный дачный домик в самом немноголюдном уголке Новой Англии. Агенту по недвижимости, подобравшему для них этот дом, они сообщили, что Майкл заканчивает диссертацию и одновременно занимается скульптурой. Эта смесь академичности и экзотики сразу положила конец дальнейшим расспросам о том, почему им непременно нужно такое уединенное местечко. Подставные имена. Выдуманные биографические сведения. Сделка практически целиком осуществлялась через Интернет. Единственный личный контакт с риелтором произошел лишь тогда, когда Линда забежала в его офис, чтобы заплатить наличными за шесть месяцев вперед. Конечно, можно было заподозрить что-то неладное, увидев в руках у Линды пачку стодолларовых купюр. Однако в мире, где экономическое мошенничество принимало гигантские масштабы, один вид наличных денег, как правило, исключал лишние вопросы.

Никто не видел, как они выгружали свою дорогостоящую аудио- и видеотехнику. Никто не находился вблизи от их домика и не слышал шума строительства, когда Майкл оборудовал студию, где предполагалось снимать «Часть четвертую».

И хотя Линда не отдавала себе в этом отчета, в определенном смысле они с Майклом были так же отрезаны от всего мира, как и Номер Четыре. Для Линды ощущение того, что сотворенный ими мирок находится в ее полной собственности и в абсолютном у нее подчинении, являлось важнейшим источником удовольствия. Все происходило в маленьком дачном домике вдали от городской цивилизации. Соседей рядом не было: никакого тебе шума и никаких визитов с тортами и предложениями дружить домами. Их домик ничто не связывало с внешним миром. У них не было ни друзей, ни знакомых. Никакая иная реальность, кроме «Части четвертой», их не интересовала. И Линда нисколько не страдала оттого, что внешний мир никак не соприкасается с этой творимой ими реальностью.

Стоя у окна, она подняла повыше руку с пораненным пальцем, чтобы рассмотреть его на свету. Ей хотелось надеяться, что рана заживет, не оставив после себя следа. Она побагровела от злости при одной мысли о том, что Номер Четыре ненароком могла оставить свою метку на ее коже. Линду пугал любой незначительный изъян на ее теле. Ей было необходимо всегда чувствовать себя совершенной.

— Все у меня в порядке, — сказала она себе.

Но в действительности она не была в этом уверена. В тот момент ей захотелось причинить Номеру Четыре такое страдание, какое та запомнила бы надолго.

— Позволь, я перевяжу твою рану, — произнес Майкл.

Она подала ему руку, и он взял ее так, словно они жених и невеста, стоящие перед алтарем. Сейчас Майкл вел себя совсем иначе, чем обычно. Нежность наполняла его движения. Никакого смеха. Поднеся руку Линды к свету, он осторожно протер ранку на ее мизинце с помощью ваты. Затем, как какой-нибудь средневековый рыцарь, он склонил голову и коснулся руки возлюбленной губами.

— Я думаю, — медленно начала Линда, улыбнувшись впервые за все это время, — что Номеру Четыре пора узнать кое-что новое.

Майкл кивнул:

— Новую угрозу?

— Старую угрозу. Только в новом обличье.

Глава 29

Адриан мотнул головой в сторону дверного проема, намекая собеседнику на то, что им обоим было бы неплохо зайти в дом. Выразительно поводив пистолетом перед Марком Вольфом, он дал понять, что хочет, чтобы его желание было исполнено побыстрее. На протяжении всего разговора Адриан Томас с удивлением отмечал, как меняется вес пистолета, сжатого в его руке. Иногда ему казалось, что он держит что-то невесомое, почти пушинку, но в следующее мгновение пистолет вдруг наливался тяжестью и становился почти неподъемным, как кузнечная наковальня.