— Мне она нравится. Даже очень.

— Вот как? В таком случае, быть может, на следующей неделе?

Мэтт кивнул и направился к машине.

— На следующей неделе, — бросил он на ходу, начав осуществлять свой план и не упоминая имени брата.

Он шагал прямо по лужам и не замечал этого. Ботинки пропускали воду, но разве ему было не все равно? В оставленное открытым окно залетал дождь, и теперь все его папки, лежавшие на сиденье, промокли, но он ничуть не расстроился; приедет домой — и высушит все у огня.

Дженни поднялась, помахала ему рукой. В отличие от Бостона, где сумерки медленно обволакивали улицы, здесь, в Юнити, ночная тьма опускалась, как завеса. Вроде бы ясный день, а в следующую секунду оказываешься в полной темноте.

— Рассмотри памятник у себя за спиной! — прокричал Мэтт, забираясь в грузовик. — Это мой любимый.

Отъезжая, он посигналил, и этот гудок разнесся по всей лужайке. Дженни показалось, что она тонет, погружаясь на дно. Какое здесь странное дождливое место — зеленое, темное, тихое. Она оглянулась, чтобы рассмотреть памятник, плиту которого использовала как скамейку. До сих пор она ни разу не удосужилась взглянуть на него за все годы, что здесь жила. Пусть прошлое остается в прошлом, тем более что ей всегда хотелось от него бежать. Ее интересовало будущее, поэтому она до сих пор не замечала вырезанного на черном граните ангела; поэтому не знала, что ангел, увиденный ею много лет тому назад под утро ее тринадцатого дня рождения, все это время находился здесь, неподвижный близнец того, который прежде был всего лишь сном.

2

Клиника в Порт-Артуре находилась на Хоупвелл-стрит, на самой окраине города, где городской ландшафт сливался с грязными бесполезными полями, истощенными плугом и оставленными засыхать. Единственным другим зданием в радиусе полумили было ангарное сооружение, в котором держали школьный автобус. Доктор Стюарт иногда думал, что муниципалитет Норт-Артура специально выбрал это место, чтобы не подпускать к городу болезни, а может быть, городским властям просто хотелось скрыть тот факт, что лечились здесь в основном рабочие с ферм, приезжавшие на сезон: в июне собирать клубнику, в октябре — яблоки. Тем не менее клиника была укомплектована первоклассным персоналом, имела отличную стоянку для машин. Последнее обстоятельство доктор Стюарт особенно ценил, так как всегда мог найти достаточно места для своего огромного старого «линкольна».

Иногда Хэп сопровождал деда в клинику, и на этот раз он потащил за собой Стеллу. Сегодня дежурили несколько терапевтов из Гамильтонской больницы, не жалевших своего свободного времени, практикующая медсестра, две дипломированные медсестры, врач-ординатор из отделения экстренной помощи и секретарь по имени Рут Холуэрди, чуть ли не самое главное здесь лицо.

— Привет, док! — выкрикнула Рут, когда они вошли в клинику. — Я вижу, вы привели с собой пару халявщиков.

— Ты права, Рут, — весело откликнулся доктор. — Вы двое поступаете в распоряжение Рут, — обратился доктор Стюарт к Стелле и Хэпу. — Будете делать все, что она вам велит.

— Отлично. Подальше от больных — Хэп остался доволен. В приемной кашлял какой-то старик и выла девчонка, словно ее мучила боль. — Не могу поверить, что тебе захотелось поехать по доброй воле. Здесь совсем не весело.

Рут вручила им страховые бланки, и они раскладывали их по алфавиту, сидя на ковре в заднем офисе, рядом со шкафами картотеки. Мигала лампа дневного света, из приемной то и дело доносился вой, он то затухал, то звучал громче, наподобие маленькой сирены.

— Я не боюсь больных людей, — ответила Стелла. — Этим я отличаюсь от тебя.