Чарли пошел по стопам отца и трех предшествующих поколений Уокеров и поступил в Принстон, но потом сделал выбор в пользу Дармут‑колледжа. Среди его разнообразных интересов главным был хоккей на льду, так что Олимпия только молилась, чтобы к окончанию учебы сын сохранил целыми зубы. Через неделю он должен был приехать домой на летние каникулы, навестить отца и его теперешнюю семью, а затем отправиться поработать инструктором по верховой езде и конюхом в детский лагерь в Колорадо. Подобно отцу, Чарли обожал все связанное с лошадьми и превосходно играл в поло, но предпочитал менее церемонные виды конного спорта. Он получал удовольствие от езды в ковбойском седле и от обучения верховой езде детишек – Олимпия с Гарри всецело это одобряли.

Вот чего бы Гарри совсем не хотелось, так это видеть, как приемный сын, следуя примеру своего папаши, все летние каникулы тратит на великосветские тусовки. Весь образ жизни Чонси был чужд Гарри, который всего в своей жизни добился кропотливым трудом. Гарри с удовлетворением отмечал, что в Чарли есть и стержень, и душа куда в большей степени, чем в его родном отце. Хороший парень, умная голова, доброе сердце и твердые принципы и убеждения. За Чарли можно было не беспокоиться.

Девочек по случаю окончания учебы ждала поездка с подругами в Европу. В августе Олимпия с Гарри и Максом должны будут пересечься с ними в Венеции, проехать все вместе по Умбрии, побывать на озере Комо, а оттуда отправиться в Швейцарию, где у Гарри жили дальние родственники. Олимпия с нетерпением ждала этой поездки.

По возвращении ей предстоит отвезти дочерей в колледж Браун, и тогда дома с ней останутся только Гарри и малыш Макс. Дом уже и теперь, когда уехал учиться Чарли, казался ей чересчур тихим. А с отъездом девочек и вовсе затихнет и опустеет. Впрочем, сестры и сейчас, в предвкушении выпуска и долгожданной свободы, редко бывали дома.

В последние три года Олимпия особенно сильно скучала по старшему сыну и жалела, что они с Гарри не завели больше детей. Но сейчас, в сорок пять, она с трудом представляла себя в роли матери. Время было упущено безвозвратно. Все это было в прошлом, надо благодарить судьбу уже за то, что у них есть Макс.

Едва заслышав звонок, Олимпия бросилась к двери. Перед ней предстал Макс, улыбающийся счастливой улыбкой пятилетнего ребенка. Он немедленно кинулся матери на шею.

– Мам, у меня был такой классный день! – поспешил похвалиться он.

Макс был замечательным ребенком. Он горячо любил родителей и сестер, а старшего брата просто боготворил, хотя и виделся с ним нечасто. Нежно любил бабушку, с удовольствием занимался спортом, обожал смотреть фильмы, жадно поглощал все, что приготовит мама, почтительно относился к своим преподавателям и был верным другом. Словом, абсолютно счастливый маленький человек.

– У Дженни день рождения, нас угощали кексами! Шоколадными, такими обсыпанными…

Малыш захлебывался от восторга, словно лакомство было для него в диковинку, хотя Олимпия, как член родительского комитета, прекрасно знала, что такие кексы в дни рождения у ребят бывают чуть не каждую неделю. Но для Макса любой день, хоть чуть‑чуть отличающийся от обыденного, становился чудесным и совершенно особенным.

– Вкуснотища!

Футболка Макса была обрызгана краской. Джемпер с порога небрежно полетел на стул в прихожей. Кроссовки тоже были перепачканы краской. Чем бы Макс ни занимался, энергия била из него ключом.

– У вас сегодня было рисование? – спросила Олимпия, когда Макс уже усаживался за большой круглый стол, за которым обычно собиралась вся семья.

В доме была и большая столовая, обставленная антикварной мебелью, доставшейся Олимпии по наследству, но ею пользовались только по особым случаям – принимая гостей и в праздники, такие, как Рождество, Ханука, еврейская Пасха, День благодарения.