Таня наморщила носик-кнопку и нахмурила атласные бровки.

— Нет, — наконец ответила она. — А если не помню, значит, вопрос был не из важных, верно?

Я составила список клиентов, у которых Грег побывал за последние три недели, выписала их телефонные номера и адреса и уставилась на лист бумаги. Сейчас я предпочла бы неведению хоть какую-нибудь определенность. Иначе как я могла проститься с Грегом, если уже не знала, что он за человек?

Поначалу я собиралась сразу вернуться домой, помня о бесчисленных делах. Но вместо этого села в поезд, направлявшийся на юг, и вышла в Кеннингтоне. Я знала, что Ливингстоуны живут в доме номер шестнадцать по Дормер-роуд, подошла к киоску и купила адресный справочник с картами. Оказалось, что мне предстоит всего несколько минут ходьбы.

Дом Ливингстоунов был большим и белым, он стоял на некотором расстоянии от проезжей части. Мне сразу не понравилась его веранда с крышей на опорах и разровненный граблями гравий на подъездной дорожке: почему-то их вид так возмутил меня, что я широкими шагами приблизилась к двери и позвонила прежде, чем успела придумать, что я скажу.

— Да?

Юноша, открывший дверь, был длинным и тощим, с виду не старше двадцати. На плечи падали темные космы, глаза были почти черными. Он вышел на звонок в трусах-боксерах и застиранной футболке; как и в день суда, в его проколотой ноздре красовался «гвоздик». Я осторожно улыбнулась, но юноша не ответил мне, встал, загораживая проход, и скрестил руки на груди.

— Хьюго Ливингстоун дома? — спросила я.

— Нет.

— Вы его сын, да? Я видела вас в суде.

— Я и есть. — Он изобразил поклон, согнув ноги в узловатых коленях и ничуть не стесняясь обвислых трусов. — Сильвио Ливингстоун.

— Сожалею о смерти вашей мамы, — продолжала я.

— Мачехи, — процедил он так презрительно, что я вздрогнула.

— Все равно примите соболезнования, — сумела выговорить я. — И простите за беспокойство.

— Вы его жена, да?

Я не стала притворяться, будто не понимаю, о чем речь, и молча кивнула.

— И чего вам здесь надо?

— Я подумала, что нам надо познакомиться. Учитывая обстоятельства.

— Хотите зайти?

— Я зашла бы, если бы ваш отец был дома.

Он пожал плечами:

— Вы знали о них?

— Нет, — ответила я. — А вы?

— Про вашего мужа — нет.

Странное дело: разговаривать с этим нагловатым, недовольным и настороженным юнцом мне было легче, чем с кем-бы то ни было, с тех пор как не стало Грега.

— Я передумала, — объявила я. — Надеюсь, ваш отец не рассердится.

— Я здесь тоже хозяин.

— В таком случае я бы зашла на несколько минут. Вы могли бы предложить мне кофе.

— А вы — расспросить о ней не отца, а меня.

Он провел меня через холл и дальше по коридору, стены которого были увешаны фотографиями. Проходя мимо, я успевала мельком увидеть их: вот она, с ослепительно-белой кожей в глубоком вырезе черного платья, опять она, с зачесанными кверху волосами, с легкой улыбкой на губах. Кухня оказалась огромной, с множеством хромированных поверхностей; застекленные двустворчатые двери вели в сад.

— Значит, вы ничего не знали про моего мужа?

— А почему мы должны были знать о нем? В том и суть тайного романа, что его держат в тайне. — Он засыпал в кофеварку молотый кофе. — Милена любила секреты.