— Логично. — Я помнила, как была обеспокоена Фрэнсис. — А смерть Милены и Грега? — спросила я. — Джо признали виновным в ней?

— Мы возобновили расследование.

— Похоже, благодарности мне не дождаться.

— В этом расследовании вы сыграли неоднозначную роль, — начал Рэмси, — но со временем…

— Так вот что вы имели в виду, когда сказали, что следствие еще не закончено?

— А я правда так сказал?

— «Более или менее».

Он беспокойно замялся.

— Незадолго до аварии, — заговорил он, — вы заподозрили, что мистер Форман причастен к этому делу…

Я насторожилась.

— Что вы имеете в виду?

— Я просто пытаюсь объяснить, миссис Фолкнер, — с расстановкой продолжал Рэмси, словно говорил с ребенком, — что у вас возникли подозрения насчет мистера Формана, он понял, что вы его подозреваете, и между вами завязалась борьба. В этот момент вы сидели за рулем, а он, вероятно, попытался перехватить управление. В итоге произошла авария. Случайно.

Я задумалась.

— Не помню, — наконец сказала я. — Про аварию ничего не помню. Никаких проблесков. Годится?

— Да, — подтвердил инспектор Рэмси. — Годится.

Я приближалась к дому Фергюса, обеими руками прижимая к себе коробку. Было еще рано, небо над крышами начинало розоветь.

Фергюс уже ждал. Он открыл дверь прежде, чем я постучала, вышел навстречу, расцеловал меня в обе щеки и улыбнулся.

— Готов? — спросила я.

— Готов.

Мы оба молчали. После двадцати минут ходьбы мы свернули с дороги в парк, углубляясь в самую гущу деревьев по безлюдным дорожкам. Мы уже не видели городских огней в бледном утреннем свете, не слышали шума машин. Я вспоминала другой рассвет, который встретила здесь: это было зимой, я пришла поговорить с Грегом. Остановившись под дубами, я повернулась к Фергюсу.

— Все начиналось так, — заговорила я. — Прозвенел будильник, он проснулся, поцеловал меня в губы и сказал: «Доброе утро, моя красавица, как тебе спалось?» — и я что-то неразборчиво пробормотала в ответ. Он выбрался из-под одеяла и набросил халат. Спустился в кухню, заварил нам чаю, принес мне чашку наверх — так он делал всегда, каждое утро. Посмотрел, как я пытаюсь сесть. Потом направился в душ.

Утро у нас всякий раз проходило в суете, и тот день не был исключением. Он оделся, почистил зубы, бриться не стал, побежал вниз, где я, неодетая, догнала его. Позавтракать как следует он уже не успевал. Он сновал по кухне, готовил кофе, искал нужную папку. Потом принесли почту. Мы услышали, как газета шлепнулась на пол, и он сходил за ней. Не присаживаясь, он развернул газету, вытряхнул на стол ворох рекламы. Вскрыл конверт с образцами подписей Марджори Саттон — точнее, фальшивками, подделанными Джо. Прочитал записку Милены Ливингстоун. Он не понял, что́ перед ним, но был озадачен. Лист бумаги с образцами подписей он бросил на стол, где уже валялись рекламные листовки, — ведь он опаздывал и спешил. В последний раз я видела его с тостом во рту, когда он бежал к двери с ключами в одной руке и «дипломатом» в другой.

Он уехал на работу на машине и к девяти был в офисе. Сварил себе и Тане кофе, разобрал бумажную и электронную почту, на последнюю сразу ответил. Джо на месте не оказалось, однако он передал через Таню, что едет к клиенту. Потом явился ты, помогать устанавливать новые программы. Грег сидел на столе, болтал ногами и разговаривал с тобой о подготовке к экстракорпоральному оплодотворению, которая мне предстояла.