Он сжал меня в объятиях, согрел меня ровным теплом. И я наконец-то закрыла глаза и успокоилась.

Быть мертвой оказалось не очень приятно, совсем не так, как можно было бы ожидать. Повсюду на моем теле что-то ныло, что-то кололось и чесалось, что-то было согнуто под неудобным углом, закрывало лицо, издавало постоянный электрический гул. Все вокруг выглядело смутным и далеким и постепенно тускнело. Рядом чувствовалось чье-то присутствие, меня касались руки, слышались голоса. Со мной обращались довольно бесцеремонно. Неужели они не понимают, насколько я хрупка? Не видят, что внутри у меня все переломано? Я пыталась протестовать, хотела попросить, чтобы меня оставили в покое и дали поспать, но что-то во рту мешало мне говорить. На ухо мне прокричали нечто странное: сначала я не понимала ни звука, а потом узнала собственное имя. Откуда они его узнали? Внезапно я погрузилась в темноту, не испытывая ни страха, ни сожалений. Это был не сон, а состояние небытия — без сновидений, без мыслей.

Я не очнулась и не проснулась, просто постепенно обнаружила, что нахожусь в состоянии лихорадочного полусна и время от времени вижу рядом лица. Некоторые были мне знакомы: Мэри, Фергюс, Гвен.

Симптомом моего постепенного возвращения к жизни и к реальности стало ощущение боли почти во всем теле. В это время, когда я еще с трудом отличала день от ночи и сон от бодрствования, ко мне пришел врач, присел у кровати и заговорил о переломах конечностей и бедер, об операциях, о постепенном выздоровлении. А когда закончил, сделал паузу, словно ожидая, что я задам вопрос. Так я и сделала — ценой колоссальных усилий.

— Джо, — просипела я.

Врач принялся объяснять, как его пытались спасти, но, к сожалению, не сумели, а потом ждали, когда я оправлюсь настолько, что смогу пережить новое потрясение.

Однажды утром я впервые почувствовала, что по-настоящему проснулась, а не зависла где-то на краю обморока. У окна стоял человек, глядя вдаль. Он обернулся, и я узнала инспектора Рэмси.

— Вам повезло, что вы выжили в такой аварии, — заметил он. — Вы были пристегнуты ремнем, а мистер Форман — нет. Мораль, думаю, очевидна.

— Хорошо, что она хоть в чем-то есть. Следствие закончено?

— Более или менее.

Я заставляла себя думать. Мозг тормозил.

— Ему, должно быть, помогали, — сказала я. — Кто забрал накладную из адвокатской конторы? Какая-то женщина, которая назвалась моим именем. Ведь это была Таня?

— Мы допросили мисс Лукас, — кивнул Рэмси. — Она призналась, что выполняла некоторые поручения начальника.

— Противозаконные поручения.

— Она утверждает, что не заподозрила в них ничего предосудительного.

— Но она выдавала себя за меня.

— По ее словам, произошло недоразумение.

— Чушь! — сказала я. — Знаете, ведь они спали вместе.

Рэмси кашлянул.

— Доказательств у меня нет, — возразил он. — К делу это не относится. Разве что подтверждает, что он подчинил ее себе.

— Подчинил? Хотите сказать, она слабая женщина? И что ее не обвинят в пособничестве убийце и препятствовании правосудию?

— Мы сомневаемся, что в данном случае вероятность обвинительного приговора достаточно высока.

— А что насчет компании?

— Идет проверка.

— То есть Джо обворовывал своих клиентов.

— Предположительно, — согласился Рэмси.

— И Таня, конечно, ничего об этом не знала.

Вместо ответа Рэмси пожал плечами.

— Полагаю, вы по крайней мере согласитесь, что это Джо убил Фрэнсис?

— Да, безусловно.