Неожиданно мотор заглох, лодка резко дернулась, и Мишель чуть не упала. Выглянув наружу, она увидела, как Ник привязывает лодку на пристани.

Солнце уже начало садиться. Интересно, как долго она спала и почему Ник ее не разбудил?

Схватив валявшееся поблизости полотенце, Мишель обмотала его вокруг груди и вышла из каюты.

Ник шел по пристани, держа в руке большой пакет, в котором, очевидно, был их нетронутый ланч. Внезапно ей захотелось броситься в воду и выбраться на берег в другом месте, чтобы избежать объяснений с Ником. Но это было бы ребячеством, и она осталась.

— Ты хорошо спала? — спросил Ник. На его губах играла слабая улыбка.

— Прости меня, Ник. Я просто...— Я полная дура.

— Все хорошо, Мишель. Сейчас мы вернемся домой, и я приготовлю ужин.

— Ты что-нибудь ел? — забеспокоилась она.

— Да, немного перекусил.

— Тебе следовало меня разбудить.

— Глупости. Ты должна была отдохнуть.

Нет, ей было нужно, чтобы он понял, как она сожалеет. Взяв свою сумку и сарафан, она вылезла на пристань и догнала его.

— Мне правда очень жаль. Мы можем об этом поговорить?

Не останавливаясь, Ник мельком взглянул на нее.

— Обязательно поговорим, но только позже. Сейчас тебе необходимо поесть.

Ну почему он относится к ней как к ребенку, которому нужна нянька? Разумеется, Мишель вела себя как малолетняя девочка, заснув посреди дня. Но она не могла ничего с этим поделать и чувствовала, что должна искупить свою вину перед Ником. Сегодня же.

Ник ставил в микроволновку картофель, когда в кухню вошла Мишель. На ней был махровый халат.

— Я могу чем-то тебе помочь?

Ему на ум пришло несколько идей, но ни одна из них не имела отношения к ужину.

— Все уже готово. — Он указал ей на кувшин с «Маргаритой». — Хочешь выпить?

Она села на стул.

— С удовольствием.

Наполнив два бокала, он протянул один Мишель и сел напротив нее.

Она подняла бокал и стала рассматривать его содержимое.

— Это и есть твоя знаменитая «Маргарита»?

— Да, по моему фирменному рецепту.

Отпив маленький глоток, она облизала губы.

— Очень вкусно. Ты можешь заняться ее производством, если когда-нибудь решишь бросить медицину

Ник прокашлялся.

— Этого не случится. По крайней мере, я на это надеюсь.

Сделав еще глоток, Мишель улыбнулась:

— Полагаю, ты очень любишь свое дело.

Он любит, когда она вот так смотрит на него своими пронзительными синими глазами, улыбается ему. Он... любит ее?

Отбросив эту мысль, Ник произнес:

— Медицина значит для меня все.

— Все?

— Ну, не совсем. Келси значит для меня гораздо больше. Ради нее я каждое утро встаю и иду на работу, даже если мне меньше всего этого хочется.

Взгляд Мишель смягчился.

— Ей очень повезло, что у нее есть такой отец, как ты.

— У нее также есть замечательная мать.

— Как мило, что ты, несмотря ни на что, так хорошо отзываешься о своей бывшей жене... Как ее зовут?

— Бриджет, — ответил он, жалея, что упомянул о матери Келси.

— Красивое имя.

Мишель произнесла это с ревностью или ему показалось?

— Она хорошая женщина, Мишель. То, что у нас с ней ничего не вышло, не делает ее плохим человеком.

Мишель нахмурилась.

— Я и не утверждала, что она плохой человек. Я не сужу о людях, которых не знаю.

— К сожалению, не все такие, как ты. По больнице до сих пор ходят слухи о нашем разводе, и меня это беспокоит. Ради благополучия Келси я хочу, чтобы все думали, что мы расстались друзьями.