А еще скучаю, – добавляет Джесси и разражается целой строчкой поцелуйных смайликов. Господи, она прямо как моя бабуля. Если бы моей бабуле было шестнадцать лет. Окажись Джесси здесь, она наверняка оставила бы у меня на щеке помадный отпечаток в форме губ. Главная странность в том, что у нас в жизни не было вот этой «уси пусечной» дружбы – по крайней мере до вечера выпускного.

До вечера, когда я сказал Джесси и Итану, что я гей.

И я по вам скучаю, – признаюсь я.

ВОЗВРАЩАЙСЯ, АРТУР.

Еще четыре недели. – Не то чтобы я считал.

Итан наконец отвечает самым двусмысленным из смайликов – со стиснутыми зубами. Ну и как это понимать? Если Джесси после выпускного превратилась в мою бабулю, то Итан превратился в мима. В групповом чате все еще не так плохо, но в личном… Вот что случилось после выпускного: мой телефон перестал пиликать от его сообщений каждые пять секунд. И чего врать, это самое дерьмовое ощущение в моей жизни. Надо вывести Итана на откровенный разговор. Однажды. Да. Скоро. Может, даже сегодня. Может…

Но в эту секунду дверь почты распахивается, и на пороге появляются – я сейчас не шучу! – похожие, как две капли воды, близнецы в одинаковых комбинезонах и с закрученными усами. Итану бы такое понравилось. Эта мысль меня бесит. Вот в чем проблема с Итаном! Минуту назад я готов был надрать ему задницу за эти двусмысленные смайлики, а теперь просто хочу услышать, как он смеется. Эмоциональный разворот на сто восемьдесят градусов ровно за шестьдесят секунд.

Близнецы проходят мимо, и я вижу, что волосы у обоих собраны в пучки. Ну конечно, у них пучки! Должно быть, Нью Йорк – отдельная планета, потому что никто даже глазом не ведет.

Кроме…

Кроме одного парня, который идет к почте с картонной коробкой в руках и едва не спотыкается при виде этой парочки. У него на лице написано такое замешательство, что я не могу сдержать смех.

И тут он смотрит на меня.

И улыбается.

Вот дерьмо.

Богородица, Иисус и все святые. Это самый симпатичный парень на свете. Может, дело в волосах, или веснушках, или румянце на щеках. Вообще то я не из тех, кто будет пялиться на чьи то щеки, но на такие не грех и попялиться. И на все остальное тоже. Идеально взлохмаченные светло каштановые волосы. Облегающие джинсы, слегка стоптанные кеды, серая футболка с надписью Dream & Bean Coffee, которую едва видно над коробкой. Он выше меня (ладно, это как раз нормально, большинство парней выше).

И он смотрит на меня.

Но двадцать очков Гриффиндору, потому что мне удается улыбнуться в ответ.

– Спорим, их двухместный велосипед припаркован у барбершопа?

Он смеется немного растерянно, но очаровательно. У меня тут же голова идет кругом.

– Определенно у барбершопа. В крайнем случае у арт галереи или крафтовой пивоварни.

Целую минуту мы просто смотрим друг на друга и ухмыляемся.

– Гм, ты заходишь? – спрашивает он наконец.

Я бросаю взгляд на дверь.

– А, да.

И захожу за ним на почту. Это даже не мое решение. Ну хорошо, не совсем мое – моего тела. Невидимого якоря у меня в груди. Я словно должен познакомиться с этим парнем. Как будто это неизбежно.

Так, ладно, пора кое в чем признаться. Возможно, после этого вас стошнит – если до сих пор не стошнило, – но я все равно скажу.

Я верю в любовь с первого взгляда. В судьбу, мироздание, все дела. Но не так, как вы думаете. Никаких там «наши души были разлучены, и теперь мы вместе отныне и навек». Я просто думаю, что нам суждено встретить некоторых людей. Что судьба сама сводит нас с ними.

Даже в совершенно заурядный июльский понедельник.