Олеся потихоньку отступала от него, пока не уперлась спиной в стену.

— Вот теперь тебе никуда от меня не деться! — с удовлетворением констатировал юный главнокомандующий. — Можешь кусаться и царапаться, только учти, что ребята из мастерской на днях уже интересовались, почему я держу такую свирепую кошку. Почему я держу такую свирепую кошку, Леся?.. Ну почему… Почему…

Олеся выскользнула из-под его рук и быстро открыла дверь в коридор.

— Дети! — предостерегающе сказала она. — У тебя вечно все не вовремя!

Карен вытянулся на диване, взяв в руки один из ее журналов.

— Тогда давай продолжим разговор о званом обеде, — немного помолчав, снова заговорил он. — Глеб и Юрате, кто еще?

— Эмма! — неожиданно с вызовом заявила Олеся, сама не понимавшая, почему она выпалила это имя.

Карен отложил журнал и удивленно приподнялся.

— Госпожа Малахова? Странно… Ну, хорошо, я не против, пусть будет Эмма Дмитриевна. Собираешься устроить вечер приятных воспоминаний о господине Малахове? Мне в пику? И что ты хочешь доказать?

Олеся ничего не хотела доказывать, просто наступившее в последнее время затишье и спокойное течение жизни стали ей слегка надоедать: Карен угадал. Казалось, ее начинает тяготить их связь. Иначе почему с утра до вечера Олесю одолевала тяжелая непомерная лень? Ею овладела одуряющая постоянная усталость и безразличия ко всему вокруг, заставившая бросить любимый бег по утрам и не менее любимые тренажеры. Пока она, наконец, не догадалась об истинной причине…

— Поцелуй меня, Леся! — с затаенной тревогой попросил чуткий Карен, искоса наблюдая за ней.

Эти ее вспышки, постоянные замечания, явное нежелание его обнять… Эти невидящие мрачноватые глаза… Олеся нехотя приблизилась к дивану, наклонилась и замерла.

— Ты плохо переносишь жару? Видишь ли, ты очень изменилась… Устала или… — Он не договорил. Он не желал никаких "или" и просто не мог их допустить. — У тебя стали совсем чужие глаза. Они больше не смотрят на меня, Леся…

Олеся тихо села рядом и сложила руки на коленях.

— Я должна тебе кое-что сказать, — неохотно начала она.

Карен насторожился. Что еще она выдумала, пока сидит день за днем дома одна, ожидая его возвращения?

— Я, конечно, сама ошиблась, но и ты тоже ни о чем серьезно не думаешь, — с привычными в последнее время нотками обвинения и раздражения продолжала Олеся. — Не знаю, как это получилось… Этого никак не должно было быть, но я беременна…

Карен быстро сел и провел рукой по лбу. Он действительно почему-то не задумывался о подобной проблеме, ну вот просто не приходило в голову…

— Мне нужно к врачу, время идет, а я совсем расклеилась и боюсь… — вяло закончила Олеся. — Во всем виновата твоя молодость.

Мальчик снова нервно потер лоб. О своей молодости лучше сейчас не слышать. Проклятую истину, очевидно, замять невозможно.

— Неясно, Леся, — быстро сказал Карен. — Разве ты не хочешь от меня ребенка? Ты боишься, что нам не вытянуть? Но мы вытянем, что тут думать, я не понимаю…

— Не понимаешь? — взвилась Олеся. — Ну, какие могут быть у меня дети? Я не собираюсь больше рожать! И Полина с ее нехорошей наследственностью… Ты сам прекрасно знаешь!

— Знаю, — Карен придвинулся к ней. — Я все знаю и многого не учел, но раз уж так получилось… Почему ты не хочешь от меня ребенка, Леся?

Он ставил вопрос категорично и однозначно: "Разве ты не хочешь ребенка от меня, Леся? От меня?!"

— Да не от тебя, Карен! Я не хочу их вообще после Полины! Все должно остаться так, как есть! И если тебя по какой-то причине это не устраивает… Отец Полины бросил меня, потому что я родила, а теперь ты хочешь меня бросить, потому что я не хочу рожать! Чудесный противоположный вариант!

— Разве я сказал, что собираюсь тебя бросать? — повернув к себе ее лицо, мягко спросил Карен.