Люси тронула Дженел за руку и указала на пожилую пару, которая стояла, откровенно пялясь на эту возмутительную сцену.

Дженел сделала недовольную гримасу.

– Эдвина умеет из всего устраивать спектакль. – Люси показала жестом, что им следует выйти на улицу. – Ну что ж, пошли, Люси. Эдвина, как всегда, заварила кашу, а нам приходится ее расхлебывать.

Прескотт обнял Эдвину за плечи и встал между ней и пожилой женщиной. Повернувшись к лакею гостьи, он приказал:

– Забирайте свою хозяйку и уезжайте. Сию же минуту!

– Я еще не разделалась с тобой! Я еще не закончила! – шипела вдовствующая графиня, грозно размахивая тростью.

– А с нас уже достаточно! – Не обращая внимания на разъяренную гарпию, Прескотт вместе с Эдвиной поднялись вверх по ступенькам парадного крыльца и подошли к красной двери с номером 183. Дворецкий открыл дверь и впустил их в дом.

От перенесенного нервного потрясения Эдвину била дрожь. После того как вдовствующая графиня дала ей пощечину, Эдвина не могла прийти в себя. Что касается Прескотта, это маленькое происшествие его ничуть не удивило. Пожилая дама относилась к тому типу людей, которые, руководствуясь ложным мнением о том, что им и их самолюбию принесен непоправимый вред, способны на все.

– Заприте за нами дверь, – приказал Прескотт мрачному дворецкому.

Слуга был одет в фиолетовую униформу с оранжевыми лацканами. Он немедленно запер входную дверь на ключ, потом прошел в соседний холл и запер соседнюю дверь.

«Как странно, – подумал Прескотт. – Два холла, находящиеся рядом, с общей дверью, которая их соединяет». Это возбудило его любопытство, но сейчас Прескотта занимали более важные дела.

– Как… – выдохнула Эдвина, – как вам удается сохранять ледяное спокойствие, когда с вами обращаются так… так отвратительно?

– Обычно в таких случаях я использую маску.

– Маску? Какую маску?

– Люди видят только фасад.

– А что находится за этим фасадом?

– Это мое личное дело, – уверенно сказал Прескотт.

В вестибюле появилась седовласая румяная матрона.

– Ты цела, дорогая? Я все видела. Проклятая злая бестия! Так бы и убила это чудовище!

Эдвина захлопала ресницами, и ее взгляд потеплел.

– Джинни!

В глазах у Джинни была тревога. Женщина подлетела к Эдвине и, взяв ее руку, сжала в своих ладонях.

– Я еще с ней поквитаюсь, вот увидишь, – искренне пообещала она Эдвине. – Она свое получит. Ее предадут публичной анафеме. Вымажут в дегте и обваляют в перьях.

В ответ Эдвина пожала руку подруги.

– Вдовствующая графиня собирается написать письмо моему отцу. Будет настаивать, чтобы он как можно скорее приехал в Лондон.

– Ты же сама всегда говорила мне, что мы найдем способ преодолеть все трудности, – напомнила ей Джинни. – Не волнуйся, дорогая, мы что-нибудь придумаем. Мы справимся с этим.

В комнату важно вплыла похожая на цаплю дама с седеющими светлыми волосами и с зеленовато-голубыми глазами.

– Ну и чем же мы сейчас недовольны?

Эдвина напряглась всем телом и обиженно поджала губы.

Позади высокой дамы семенила молодая женщина с бледным, как белый мрамор, лицом. Она была одета в черное, и ее печальные очи напоминали глаза мадонн на полотнах Рафаэля.

– Ты сама хотела, чтобы граф Вуттон-Баррет обо всем узнал, – торжествующим тоном проговорила похожая на цаплю дама. – Однако было бы наивно с твоей стороны предполагать, что граф узнает о твоей помолвке после того, как она будет расторгнута.