Глядя на Прескотта, Эдвина проговорила одними губами:

– Мне кажется, это чересчур.

– Правда? – так же одними губами переспросил он.

Она кивнула.

– Это просто великолепно, – сказал Прескотт. – Вы будете самой прелестной дамой на балу у Бонов.

Услышав его слова, Эдвина гордо расправила плечи, а потом оглядела Прескотта с ног до головы. Ее взгляд скользнул к его черным туфлям, затем поднялся вверх по его черным панталонам, по серебристо-серой жилетке, галстуку цвета слоновой кости и черному фраку. Когда Эдвина встретилась с Прескоттом глазами, на лице у нее было написано одобрение.

– Вы также очень мило сегодня выглядите.

– «Очень мило»? – Фанни округлила глаза. – Эдвина, вы кокетливы, как монашка.

– Просто Эдвина прекрасно знает, что грубой лести я предпочитаю искренность и простодушие, – уверил Прескотт, которому тем не менее была приятна скупая похвала Эдвины.

Он сегодня с особой тщательностью готовил костюм, остановив выбор на более сдержанной гамме цветов, чем обычно. Они с Эдвиной и так будут привлекать достаточно внимания. Теперь, увидев, как одета Эдвина, он понял, что чутье его не подвело.

Подойдя к столику красного дерева, Фанни поставила на него поднос и наполнила бокалы.

– Вы не уйдете, пока я не скажу тост и пока мы не выпьем моего особенного коньяка.

– Коньяка… – пробормотал Прескотт, заинтригованный. Он никогда не пробовал этот напиток: из-за войны с Наполеоном его ввоз в страну был запрещен.

– Но это же, наверное, незаконно… – пробормотала Эдвина. – Я хотела сказать, скорее всего его привезли контрабандным путем, правда?

– Вы снова говорите как монашка, Эдвина, – насмешливо заметила Фанни, протягивая им бокалы. – Кому-кому, а вам непременно нужно выпить, чтобы немного расслабиться. Поэтому, прошу вас, держите свое мнение при себе и молча наслаждайтесь божественным напитком.

Бедная Эдвина! Никто не упускает возможности поддеть ее за то, что она нервничает. Эдвина понюхала напиток.

– Пахнет дымком, как будто горят дубовые ветки.

Прескотт сделал маленький глоток.

– Богатый вкус. И не в буквальном смысле. Не в значении «дорогой».

Фанни подняла свой бокал, Прескотт и Эдвина сделали то же самое.

– За вашу помолвку. – У Фанни заблестели глаза. – Желаю вам произвести на свет многочисленное потомство.

Встретившись глазами с Эдвиной, Прескотт не удержался от улыбки.

– Золотые слова.

Эдвина метнула на него взгляд великомученицы.

– Гм… По-моему, есть какая-то любопытная легенда о коньяке, – сказала она, облизывая губы. Прескотт сразу же представил, какие они нежные и мягкие, и подумал, что, если сейчас поцеловать Эдвину, ее губы будут иметь вкус коньяка…

Эдвина вскинула голову.

– Насколько я помню, там говорилось что-то о неверности.

Лицо Фанни сразу же стало серьезным, как будто она вспомнила что-то очень грустное.

– Да. О неверности. – Тут же взяв себя в руки, Фанни приободрилась и снова стала живым воплощением неистощимой жизнерадостности. – Легенда о неверности или об убийстве. Что вам больше нравится?

– О, я бы предпочел послушать про убийство, – сказал Прескотт, потягивая коньяк и отвлекаясь от мыслей о губах Эдвины. – Это более честное и откровенное дело.

– Мы должны выбрать что-то одно? – спросила Эдвина и подошла к камину. Комнату наполнил нежный запах ландышей.