Оставив вязанье на столе, Игорь включил ноутбук, вывел на экран статью Игана и Шойлера, опубликованную на прошлой неделе в Nature. Англичане молодцы, добились девяностопятипроцентной вероятности обнаружения объекта в бесконтактном эксперименте. Но в интерпретации Игорь видел подвох, обычный для такого рода исследований, тот же, что получался и в их лаборатории.

Он привык все делать обстоятельно. Рассчитывать, представлять последствия своих поступков. Может, поступай он спонтанно, подчиняясь интуиции, жизнь сложилась бы иначе? Он часто думал об этом, не пришел к определенному выводу и понял, в конце концов, что вывод ему вообще не интересен. Он такой, какой есть. В школе был влюблен в самую некрасивую девочку — потому что с ней ему было легко общаться. Она, как и он, обожала математику, они решали задачи, радовались правильным ответам, и он ни разу ее не поцеловал, хотя очень хотел: знал, что первый же поцелуй убьет что-то важное в их отношениях, а проверять, так ли это, не собирался — не любил рисковать без толку. Много лет спустя он встретил Ору на улице в Тель-Авиве, она вела за руку мальчика лет пяти и толкала перед собой коляску с младенцем — мальчик там лежал или девочка, понять было трудно, а вопроса он так и не задал. Он и другого вопроса не задал, Ора сама сказала: «Почему ты не поцеловал меня? Я видела, как ты этого хотел. Если бы ты…» Она не закончила фразу и быстро попрощалась, а он, глядя вслед, мысленно продолжил: «…это могли быть твои дети». Могли. Но не стали. Потому что он тогда сделал неправильный расчет. Хотя… Кто знает, какой расчет на самом деле правильный?

Он думал, что правильно рассчитал, женившись на Лене. Они познакомились на студенческой вечеринке, нашли множество тем для разговоров, и действительно несколько месяцев им было о чем говорить. Любил ли он Лену? Чтобы самому себе не отвечать на этот вопрос, он перечитывал книгу Шалева «Впервые в Библии» — интересовался в то время не столько религией, сколько оригинальными интерпретациями библейских текстов. Шалев аргументированно доказывал, что в еврейской традиции на первом месте семья — жена, дети, продолжение рода, — а любовь, как чувство преходящее и расчетам не поддающееся, вторична и не обязательна, что показано было на примере праотцев и праматерей.

С Леной они прожили семь лет. Странное то время Игорь вспоминать не любил, потому что вспоминалось, прежде всего, не хорошее, а почему-то скандалы, ставшие их привычным времяпрепровождением, когда темы бесед иссякли, а чувства, как оказалось, никогда не было.

«Была без радости любовь…»

Была ли вообще?

И детей им не дал Бог, в которого Игорь не верил. «Продление рода первейшая задача семьи», да. Но не получалось, а почему — они так и не разобрались, оба были заняты своими карьерами, он в Технионе, Лена в Интеле, где дослужилась до руководителя отдела, когда в нее влюбился коллега, и этот служебный роман, по ее словам, показал, насколько пустой была ее жизнь с Игорем. Если бы не его мама, говорила Лена, их брак распался бы гораздо раньше. Мама…

О том, что произошло с мамой, Игорь тоже старался не вспоминать. Отгонял любую мысль, как только она даже не появлялась, а только пыталась всплыть из подсознания. Понимал, что, начав вспоминать, не сможет остановиться и будет вновь и вновь, как в те дни, расследовать, рассчитывать, пытаться понять, что произошло. А это бессмысленно — он еще в те дни расследовал, рассчитывал и ничего не смог понять.