Кэмпбелл с чрезвычайно смущенным видом откашлялся:

– Бывали леди, бывали и… не леди, если вы понимаете, о чем я, милорд.

Виконт с возрастающим недоумением осмотрел обувку. Понятно, когда женщина по невнимательности оставляет ленту для волос или браслет. Но туфли? Как можно забыть свои туфли?

– А кто из посетительниц мистера Эйслера… – начал Себастьян, но его прервало громыхание во входную дверь.

– Прошу прощения, милорд, – с усилием поклонился Кэмпбелл и пошел открывать.

Девлин повторно окинул взглядом гостиную, подмечая на стене слева у самого камина еще одну, наполовину скрытую занавесью дверь, которая, похоже, вела обратно в коридор. Только Себастьян двинулся проверить свое предположение, как в холле раздался грубый и зычный мужской голос.

– Где он? Мне сказали, его видели входившим в дом. Клянусь Богом, если он возомнил, будто…

В дверном проеме возникла фигура дородного мужчины средних лет: крупного, потного, распираемого чувством собственной важности. Его волосы, хоть и преждевременно поседевшие, оставались густыми, на полном лице не было морщин, а упитанное тело свидетельствовало о безбедной жизни.

– Ага! Так это правда. – Вскинув толстую руку, незнакомец обвиняюще ткнул пальцем в Себастьяна. – Я знал. Знал! Вы Девлин, не так ли? Говорят, вы были в Ньюгейте, проведывали того преступного негодяя. Что ж, позвольте заявить здесь и сейчас: нам ваше вмешательство не требуется. Это Олдгейт, не Боу-стрит, слышите?! Может, сэр Генри Лавджой и приветствует вашу назойливость, но Боу-стрит не имеет никакого отношения к этому делу – совершенно никакого! Посему буду признателен, если вы не станете совать свой нос в то, что вас не касается. Я достаточно ясно выразился?

Виконт невозмутимо вскинул бровь:

– Мы с вами знакомы?

Губы мужчины сжались в жесткую ровную линию. Его глаза были бледно-карими, красные прожилки испещряли полные щеки, а шея пряталась в складках жира.

– Ли-Джонс. Бертрам Ли-Джонс, главный магистрат полицейского участка на улице Ламбет. А вам, сэр, здесь не рады. Ваше присутствие здесь вообще не желательно. Мы уже поймали совершившего убийство мерзавца, вы сами видели его в Ньюгейте.

– Он утверждает, что не убивал.

Ли-Джонс грубо хохотнул:

– Ну конечно, не убивал. Все они так говорят. – Смех магистрата превратился в презрительную ухмылку. – Их послушать, так в тюрьме сидят одни невиновные. И этот ваш Йейтс не исключение. Его застали над телом жертвы, и он будет повешен. Не извольте сомневаться.

Девлин с намеренной, вызывающей медлительностью обвел взглядом стоявшего перед ним блюстителя закона: от покрытого прожилками потного лица до неуклюже завязанного галстука и яичного пятна на кричаще ярком жилете, который слишком плотно обтягивал выпиравшее брюхо. Виконт наблюдал, как багровеют щеки и сжимаются челюсти Ли-Джонса, пока того буквально не затрясло от ярости, и только тогда кивнул старику-дворецкому:

– Благодарю за уделенное мне время.

Сен-Сир направился к выходу, тихонько припрятывая синюю атласную туфельку. Он уже принял решение вернуться в дом Эйслера позже, под покровом ночи, когда чета Кэмпбеллов уснет в своей мансарде.

– И не приходите больше! – выкрикнул вслед ему магистрат. – Явитесь сюда снова, и клянусь Богом, я привлеку вас к ответственности за вторжение в частное владение – будь вы сто раз виконт. Слышите меня? Слышите?!

Но Себастьян не остановился.

ГЛАВА 10

Впервые о существовании еще одного темноволосого и худощавого мужчины с желтыми глазами Девлин узнал от некоего доктора из Челси, которого ненастным вечером на пустоши Ханслоу-Хит упомянутый субъект под дулом пистолета освободил от часов и бумажника.