— Просто чудовищный эгоизм! — наконец взрываюсь я. — Она знает, что творит, — это не то, чем она не в силах управлять! Она решает не принимать свои лекарства, хотя понимает, каковы могут быть последствия! Она знает, что Бэйли и Том, и… о черт!

Я ищу в сумке бумажные носовые платочки. У меня течет из носа, глаза наполняются горячими сердитыми слезами. Я зла на Гретхен, на себя, я вся дрожу.

Но я понимаю, что наговорила уже слишком много, и мне хочется замолчать и уйти от этой медсестры. На ватных ногах я бреду к двери и готова выскочить в коридор. Но слышу оклик медсестры:

— Элис!

Я не собираюсь слушать ее.

Когда я возвращаюсь в палату, там только Том и новая медсестра. Где Бэйли — я понятия не имею.

— Ты как? — спрашивает Том, глядя на мое залитое слезами лицо, когда я обессиленно опускаюсь на стул рядом с ним.

— Отлично.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — резко спрашивает он. — Бэйли еще разговаривает с врачами. Что? В чем дело, Элис?

Он тянется ко мне и берет меня под руку.

— Все нормально, Том, — устало произношу я, чувствуя, что близка к полному изнеможению. «Лгунья, лгунья, какая же я лгунья…» — Все нормально.

Ничего более ненормального в моей жизни не было.

Я опускаю голову на руки, пытаясь совладать с собой. Какого черта я здесь делаю? Как это все случилось? Том наклоняется ко мне и не слишком ловко массирует мне спину. Я выпрямляюсь.

— Лучше? — неуверенно спрашивает он.

Я киваю, хотя, если честно, мне нисколечко не лучше.

— Наверное, тебе надо поесть, — говорит Том. — Думаю…

Но я не слушаю его, потому что в этот самый момент — неужели мне только показалось?! — нет, я уверена… Я вижу, как мизинец лежащей на простыне руки Гретхен едва заметно дрогнул. Неужели она действительно шевельнула рукой?

О боже всевышний!

Я бросаю взгляд на Тома, но он смотрит только на меня.

Она действительно пошевелила рукой, я уверена. О господи. О господи!

Меня снова пробирает дрожь, но я пытаюсь вести себя так, будто ничего не случилось, будто я ничего не видела. Совсем ничего. Она приходит в себя? Но она не может прийти в себя! Не может, и все!

— Ты очень бледная, — говорит Том. — Хорошо бы тебе сейчас батончик шоколадный съесть. Думаю, станет лучше. Хочешь, я тебе дам мелочи?

В дверях появляется медсестра, которая только что допрашивала меня.

— Элис, не могла бы я…

И тут мы все видим, как Гретхен чуть заметно шевелит головой. Тут уже ошибиться невозможно. Снова звучит сигнализация. Я вскакиваю, будто меня ударило током. Стул отлетает к стене и ударяется о нее. Раздается треск пластика. Я не могу слышать, как эта треклятая сирена завывает каждую секунду. Оставшиеся у меня нервы рвутся на куски.

— Черт! — потрясенно восклицает Том, и его губы расплываются в улыбке. — Ты видела? — кричит он, оборачивается ко мне и тут же отворачивается. — Она пошевелилась!

Я прикрываю губы ладонью и выбегаю из палаты. Я слышу, как медсестра окликает меня.

Я мчусь по коридору, пулей влетаю в женский туалет, вбегаю в кабинку. Меня рвет. У меня начинают стучать зубы. Кажется, с моих губ стоном срывается:

— Черт, черт, черт…

Но я даже в этом не уверена.

Я слышу, как открывается дверь. До меня доносится голос медсестры.