— Так было приятно поболтать с вами, — сказала она. Я почувствовала, какие грубые у нее ладони. — Макс говорил, что вы классная. И он прав.

Я была обезоружена. Я — консервативный человек и не привыкла проявлять чувства. И к комплиментам я не привыкла. Людям нужно быть осторожными и не говорить приятные вещи всем и каждому. Я вспомнила эксперимент Конрада Лоренца с гусятами — вылупившись из яйца, они идут за первым существом, которое видят. В случае гусят это был он. И ничто не смогло разорвать эту связь до самой смерти.

Думаю, в моем случае роль сыграли разговоры о маме. Неожиданно в уголке моего глаза появилась слезинка. Я смахнула ее.

— Мне тоже было приятно.

Глава 6

Заколка из черепашьего панциря.

Burgeoning, герундий и прич. наст. вр. — распускающийся: дающий почки или побеги; начинающий расти.

Сегодня утром, выйдя из дома, я сразу же увидела Далилу, которая стояла на тротуаре, на противоположной стороне улицы, и смотрела на их дом. Сцена убийства всегда привлекает и манит. Когда Эйлсу только арестовали, люди регулярно собирались перед их домом или медленно проезжали мимо. Я думала, что привыкну к этому, но когда увидела Далилу, то поняла, как это меня достало. Я решила, что с меня хватит.

— Уходите, — крикнула я ей, застегивая молнию на куртке.

Она подождала, пока можно будет перебежать через дорогу между машинами.

— Она все еще у вас?

— Это одно из условий ее освобождения под залог.

— Знаете, она должна мне кучу денег. Я же покупала для нее все эти растения, расплачивалась за них со своего счета. А она мне так и не вернула деньги.

— Ну, сейчас она не в том положении, чтобы с вами рассчитаться.

— Я хочу ее увидеть, посмотреть ей в глаза, понять, можно ли по ее лицу сказать, что она это сделала.

— Вы же не знаете, виновна ли она.

— Он не был идеальным. Никто из нас не идеален. Он допустил несколько ошибок. Но в тот вечер, когда он умер, он сказал мне… Ох, это не имеет значения.

Она расплакалась.

— Вы разговаривали с ним в тот вечер, когда он умер?

— Я подвозила Макса. — Далила нетерпеливо вытерла глаза. — Полиция уже знает. Не нужно на меня смотреть с таким удивлением.

Возможно, говоря все это, она вспоминала историю своих взаимоотношений с Эйлсой и пыталась найти в них оправдание. Она использовала случившуюся трагедию как возможность выплеснуть все обиды, затаенные на подругу.

— Проблема Эйлсы в том, что она никогда не могла признать, что дела складываются плохо, что что-то идет не так. Все должно было быть хорошо и прекрасно — молочный коктейль и сахарная вата.

— Ко мне она всегда относилась хорошо, — заметила я.

Далила уже ступила на проезжую часть, чтобы вернуться на другую сторону, но прошипела через плечо:

— Вы ее не знаете.

Я не ожидала увидеть Эйлсу так скоро после того вечера, когда мне пришлось сидеть с детьми. Я понимала, что ее заверения в дружбе сильно на меня повлияли, но не ожидала, что она действительно придаст им значение. Но уже на следующее утро она прошла по дорожке, ведущей к моему крыльцу, и оказалась у входной двери с букетом тюльпанов в руке. Мне давно не дарили цветов — даже когда наши отношения с Адрианом Кертисом были в самом разгаре, букетов он не приносил. Я была так тронута, что с трудом сдерживала эмоции.

Мимо с лязгом и грохотом проехал грузовик, за ним — автобус.

— Я чувствую себя виноватой, — сказала Эйлса, протягивая мне цветы.