– И правильно делают, – философски изрек парень. – Бояться надо.

    – Почему? – удивилась я.

    – Магия, она особого уважении к себе требует. Вот я не умею колдовать, а потому даже не представляю, какое зло ты можешь мне причинить и чем, и начинаю сам себе всякие ужасы придумывать. Может, такого вообще сделать никто не в силах, а у меня воображение такое богатое, что я уже и чертом себя вижу, и камнем, или еще кем-нибудь. Боюсь и остерегаюсь. На всякий случай. А другой ни во что не верит, вот и лезет на рожон везде, где ни попадя, хвастаясь своей храбростью и непобедимостью. Вот тут-то его тепленьким и приколдуют на всю оставшуюся жизнь. Так что все требует осторожного подхода. У нас же про магию говорить особо не принято.

    – Ишь ты, философ нашелся, – пробубнила я.

    А парень не совсем безнадежен, оказывается, понимает, что в дремучей глуши живет.

    – Иди спать, Михей, – вздохнула я. – Утро вечера мудренее.

    Тьфу, ты! Уже сама под сказки дурацкие подстраиваться начинаю.

    Я достала из кладовки запасное одеяло и подушку, пропахшие сыростью от нечастого употребления, и кинула Михею. Он поймал на лету постельные принадлежности и ушел в сени обустраиваться.

    – Развел тут разглагольствования, – проворчал кот, вылизывая заляпанный гречневой кашей бок.

    – Да ладно тебе, – махнула я рукой.

    – Что да ладно? А вдруг он сам колдун какой-нибудь?

    И я покосилась в сторону сеней, откуда слышалась возня устраивающегося на ночлег Михея.

    – Да нет, Сень. С чего ты взял?

    – Ну мало ли… – И кот продолжил гигиенические процедуры. – Вот гаденыш, всю шерсть мне испортил!

    ГЛАВА 3

    Рассветные лучи солнца разбудили меня, жестоко ослепляя через плотно закрытые веки. Я сунула голову под подушку в надежде поспать еще немного, но сон успел благополучно удрать, оставив на прощанье несколько сладких зевков. Сенька спал у меня в ногах, свернувшись клубочком и подложив под голову пушистый хвост. Едва я успела подняться, кот приоткрыл один глаз и недовольно пробурчал:

    – Что тебе не спится в такую рань?

    – Не знаю. Весна, наверное, – беспечно отозвалась я.

    – Ну-ну, – ехидно муркнул Сенька себе под нос, но я услышала.

    – Это что за ну-ну такое? Попрошу без намеков!

    Кот снова закрыл глаза и притворился спящим. Я потянулась, разминая затекшую спину, и отправилась в сени умываться. После залитой светом комнаты в сенях было безнадежно темно, и я на ощупь пробиралась к умывальнику. Неожиданно мои руки наткнулись на что-то круглое, теплое и волосатое. Я машинально потрогала это со всех сторон и. постаралась определить принадлежность к какому-либо виду нежити, но не смогла – оно было живое и тоже трогало меня со всех сторон. Огненный шарик сорвался с моих пальцев.

    – А-а-а-а-а-а-а! – истошно закричало нечто.

    – Тьфу, черт! – выругалась я, вспоминая про Михея и отскакивая назад. – Напугал, дурак!

    – Ты чего на меня набрасываешься? – визгливо спросонья крикнул парень, остервенело шлепая себя по дымящейся голове.

    – Да не набрасываюсь я на тебя, – уже начиная различать в темноте умывальник, отозвалась я.