Саша научила меня нескольким фразам на русском, которые не давали мне покоя следующие три недели. Я почти без акцента могла сказать «Я невеста на выданье». Еще «Возьми меня под свое крылышко» и «Мы – американские красотки». Когда же я не могла употребить подобные фразы, то становилась просто миленькой улыбающейся блондинкой, кивающей, пока Саша болтала. Я улыбалась, кивала, улыбалась, кивала, затем ко мне оборачивалась Саша и говорила: «Кристин, скажи что-нибудь!»

«Я невеста на выданье!»

И у нас появлялись новые русские друзья.

Я попросила маму Саши научить меня говорить «Have a nice day» по-русски, но она только нахмурилась и ответила: «Мы так не говорим».

Та поездка стала смесью тура по историческим местам России с прогулкой по закоулкам памяти Сашиной матери. Мы встретились с той Сашей, в честь которой назвали мою Сашу, ужинали с огромным количеством старинных друзей Сашиных родителей и их семьями. Никто не говорил по-английски, Саша с мамой тоже говорили по-русски, так что на всех этих ужинах я просто молча сидела над миской с едой, в которой обязательно, помимо прочего, присутствовали яйца и майонез. У русских это называется «салат».

Вообще-то сидеть и молчать на ужинах с друзьями я не привыкла. Дома на вечеринках я выкладываюсь по полной. Я не только развлекаю гостей, что считаю священной обязанностью хозяйки, но также стараюсь все время поддерживать разговор, обращать внимание на людей, которые молчат, задавать вопросы, которые втянут их в беседу, и заполнять неловкие паузы. Возможно, стремление сделать всех счастливыми – просто часть моей природы, а может быть, его корни растут из детства, проведенного в разваливающейся семье, чье единство по силам удержать только ребенку. Как бы то ни было, я не жалуюсь, поскольку именно этот навык сделал меня успешным сценаристом.

Сценаристы сериалов часто пишут все вместе, сидя за большим столом и болтая весь день напролет. Иногда, на некоторых проектах, ты буквально ни на минуту не можешь остаться один на один с компьютером и просто писать. И за такими рабочими столами я работаю не менее напряженно, чем на ужине с друзьями. И я никогда не придавала этому значения, пока не оказалась в России, где никак не могла участвовать в вечеринке. Мне приходилось просто сидеть там, что поначалу было мучительно. Чувствуешь себя не в своей тарелке, балластом на крошечной спасательной шлюпке, дрейфующей в океане непостижимых для меня бесед.

Незадолго до моей поездки на мастер-классе по медитации наш гуру задал вопрос, над которым мы должны были подумать.

«Без мыслей и слов – кто я?»

Труп. Именно такой ответ появился в моей голове вместе с чувством паники. Без мыслей, слов, речи… это смерть. Моя карьера и вся моя жизнь состояли из миллионов слов каждый день, и без них я превратилась бы в черную дыру. После практики мы обсудили этот вопрос с подругой, и ее ответ был абсолютно противоположным моему. Ее идея отсутствия слов и мыслей приводила в состояние покоя и умиротворения.

Для меня это значило конец.

Но в той поездке по России я научилась обходиться без слов. Я смогла молча улыбаться людям, просить передать хлеб и излучать дружелюбие. Я была не только словами. Я нормально себя чувствовала и без них. Перемены произошли со мной, когда я наконец доела салат с майонезом и расслабилась. Я расслабилась так, как никогда ранее ни на одной вечеринке в жизни. Это мое лучшее впечатление о поездке в Россию.

Кроме Олега.

Но данное правило не имеет никакой силы в путешествиях. Особенно когда ты путешествуешь в одиночку и поговорить, кроме как с людьми, которые тебя обслуживают, больше и не с кем. Что возвращает нас к Олегу и его острым утонченно русским чертам лица, его непослушным блестящим черным волосам, его глубоким пытливым русским глазам. Я встретилась с ним однажды вечером, когда мы с Сашей пришли в его бар, чтобы выпить, где я и заказала (с ужасным акцентом) «водку с тоником».