А Любина мама ей говорила:

— Хорошо, хорошо. Потом.

А Люба стала капризничать, говорила:

— Пойдем. Сейчас. Я хочу.

Любина мама сказала вдруг моей маме, что надо пойти в зоосад и чтоб

вместе пойти. Люба стала прыгать и хлопать в ладоши. И стала петь:

— Вот пойдем! Вот пойдем!

А я сказал:

— На трамвае поедем, я знаю.

Мама стала шляпу надевать. И я кепку сам надел. И я всех повел в лифт.

А потом мы поехали на трамвае.

А Люба все своей маме говорила, что она тоже хочет на маленькой лошадке

кататься. У ней мама очень добрая, потому что говорила:

— Хорошо, хорошо.

А когда мы пришли в зоосад, мы прямо пошли к лошадке. И я с Любой опять

катался. А Люба не кричала, а только ножками топала.

И говорила:

— Вот хорошо!

А потом не хотела уходить, и нам еще билет взяли, чтоб еще кататься.

КЕНГУРУ

Любина мама сказала, чтоб мы с Любой шли впереди. А Люба хотела, чтоб

ее за руку тянули. И опять пошла к своей маме.

А ее мама ей сказала:

— Я не кенгуру. А то б я тебя в карман положила и понесла.

Я маму спросил:

— Почему кенгуру?

Любина мама сказала:

— А это зверь такой. У него на животе карман. Он туда своих детей

кладет и скачет с ними, куда хочет.

Люба сказала:

— Ну да! Это ты нарочно. Таких зверей не бывает.

А Любина мама говорит:

— А он тут есть. Хочешь, покажу?

Я сказал:

— Я тоже хочу.

И мы пришли, где кенгуру. Они за загородкой прыгали. Они не стоят на

всех лапах. Кенгуру сидит на корточках, и хвост ей не дает совсем на землю

сесть. Она сзади на хвост опирается. А потом как прыгнет! У ней очень

длинные задние ноги. Прямо как у зайчика. Только она не как зайчик, а очень

большая. Больше собаки. А передние лапки, как ручки. Очень маленькие. А

потом у ней очень большой хвост. Он сначала толстый, а к концу тоненький. И

совсем без волосиков.

А кармашка на животе не видно было. А все тоже говорили, что есть и что

она в этот кармашек может положить маленького кенгуренка. Она вся серая,

только на животе у ней шерсть немножко белая. Кенгуру не ходит. Она

понемножку прыгает.

Она мне очень понравилась. Ее, наверное, погладить можно. Она не

хищная.

А Люба стала говорить:

— А вот и не носит детей в кармане!

Любина мама сказала:

— Ну, сейчас у нее детей нет. Наверное, выросли.

САМАЯ БОЛЬШАЯ ПТИЦА

А потом Любина мама сказала мне:

— А ты самую большую птицу видел?

Я сказал:

— Ну да. Пеликан.

А Любина мама засмеялась:

— Хо-хо-хо! Пеликан! Вот сейчас увидим такую птицу, что она выше

всякого дяди.

И потом маме сказала:

— Разве вы страуса не видели?

Мы пошли. А Люба увидала, что в домике пирожные едят, и стала говорить:

— Мама, хочу пирожного!

Любина мама сказала, что хорошо. И нам купили пирожного. Люба хотела

трубочкой, а я — с ягодами сверху. А потом Люба сказала, чтоб молоком

запить. А я не хотел молока. Я хотел, чтоб скорей к самой большой птице. Я

говорил Любе, чтоб она скорей. А она все смеялась и молоком прыскалась.

Мы пошли и пришли к клетке. А там стоял на длинных ногах страус. У него

снизу длинные ноги, а потом он сам, а потом наверх идет шея.

Длинная-предлинная. И на шее голова. Он такой высокий, что Любина мама

подняла руку, сколько могла, и вышло как раз до его головы.