— Мне следовало вернуть ключ в тот день, когда все и произошло.

— Ничего страшного, — заверил он ее.

Предположив, что Лукасы, возможно, отдали ключ от дома кому-то из соседей, Джон в четырех домах получил отрицательный ответ, пока не услышал то, что хотел, от Марион Даннуэй.

— Позвольте дать вам булочек для детей, о которых вы говорили. Первые уже остыли.

Он почувствовал, что отказ ее огорчит.

Она положила шесть булочек в пластиковый мешок с герметичной застежкой и проводила Джона до двери.

— Я думаю, мне надо бы навестить Билли, если к нему пускают посетителей. Но что я ему скажу?

— Ничего. Нечего вам ему сказать. Лучше запомните его, каким он был. Сейчас он совсем другой. И вы ничего не сможете для него сделать.

Плащ он оставил на кресле-качалке, стоявшем на переднем крыльце. Надел его, накинул на голову капюшон, прошел к своему автомобилю, припаркованному у тротуара, проехал мимо двух домов и свернул на подъездную дорожку дома Лукасов.

Светлого времени оставался максимум час, а потом дождь залил бы день темнотой.

Толстые улитки, выставив рожки, ползли по мокрой дорожке, ведущей к переднему крыльцу, от одного травяного моря к другому. Джон старался ставить ноги между ними, чтобы ни одну не раздавить.

Поскольку Сандра передвигалась в инвалидном кресле, на крыльцо вели и ступени, и пандус.

Джон снял плащ, стряхнул его, сложил, перекинул через левую руку, потому что мог положить его только на качающийся диван с заляпанными желтыми подушками. Зарезав сестру и позвонив по 911, Билли вышел на переднее крыльцо и сел на диван, голый и окровавленный.

В большинстве штатов считается, что дети, достигнув четырнадцати лет, обладают достаточными способности для того, чтобы формировать преступные намерения. Ни моральное, ни эмоциональное безумие — отличающееся от психических заболеваний — не освобождает от ответственности за совершенные преступления.

Первым двум полицейским, подъехавшим к дому, Билли предложил трахнуть его сестру за десять долларов с каждого и рассказал, где ее найти. «Двадцать долларов оставьте на прикроватной тумбочке. И потом не курите. Дом — зона для некурящих».

Теперь печать полицейского управления с двери сняли. Двумя днями раньше, уже после того, как криминалисты собрали все улики и отпечатки пальцев, после того, как эти улики целиком и полностью подтвердили показания Билли, после того, как подростка отправили в психиатрическую больницу штата с предварительным диагнозом — безумие, который следовало подтвердить или пересмотреть за шестьдесят дней, дом перестал быть местом преступления.

Никто из полицейского управления не приехал бы сюда только для того, чтобы снять печати с дверей. Поскольку поблизости родственники Лукасов не жили, это мог сделать адвокат, исполнитель завещания, побывавший здесь, чтобы посмотреть, в каком состоянии дом.

Джон воспользовался ключом, полученным от Марион. Переступил порог, закрыл за собой дверь, постоял в прихожей, прислушиваясь к дому, который стал бойней.

Он не имел права входить сюда. Технически дело считалось открытым все шестьдесят дней, необходимых для постановки диагноза Билли, но расследование более не велось. Да и Джон не принимал в нем никакого участия.

Если бы ему не удалось найти соседку с ключом, у него оставалась только одна альтернатива — взлом. И он бы на это пошел.

Стоя спиной ко входной двери, Джон Кальвино почувствовал, что кто-то ждет его в одной из комнат, но это была ложная тревога. В других домах, где совершалось убийство, после того как тела уносили и заканчивали сбор улик, он обычно чувствовал чье-то присутствие, если возвращался один, чтобы в тишине и покое обдумать случившееся, но его подозрения никогда не подтверждались.

6

Гром больше не рокотал, барабанящий по крышам ливень сменился мелким дождем, шепоту которого не удавалось прорваться сквозь стены.