В голове Гутермана промелькнуло воспоминание о том, как он кромсал индианок у Песчаного ручья. В кармане его рубашки по сей день лежал мешочек для табака, сшитый из человеческой кожи. «Я показал им, этим краснокожим дьяволам, покажу и тебе, Майра, к твоему дружку, большому индейцу».

Макс невесело улыбнулся. Его месть будет сладостной. Исчезнув в тишине ночи, он, казалось, растворился, как и его смех, в холодном вечернем воздухе.

Уединившись в своей комнате, Мэнди вспомнила события прошедшего вечера. Размышляя о Ястребе, она в сотый раз подумала, что готова согласиться стать его любовницей. Но ведь вместо этого она сама подтолкнула его в раскрытые объятия соблазнительной вдовушки. Приняв его предложение, она по крайней мере не чувствовала бы себя такой одинокой и не терзалась бы от мысли, что он сейчас в постели с другой женщиной.

Мэнди тяжело вздохнула. Сидя на маленьком деревянном стульчике перед зеркалом, она расчесывала волосы. Что бы ни говорила она себе сейчас, Мэнди понимала: она не могла согласиться со столь гнусным предложением. Рано или поздно совесть замучила бы ее.

Они виделись еще несколько раз на приемах. Казалось, каждая незамужняя женщина в городе готова была повиснуть у Ястреба на шее, но он не проявлял к ним интереса. Чаще всего Ястреб появлялся с Дорин, однако Мэнди полагала, что он пока еще не сделал вдове предложения.

Две недели назад у Шувальтеров он пригласил Мэнди на танец, а затем нагло осведомился, не стала ли она любовницей Дентона. Мэнди два дня не могла прийти в себя от бешенства. Ей хотелось навсегда забыть о Трэвисе Лэнгли, но он постоянно занимал ее мысли.

Она заплела волосы в толстую косу, размышляя над предложением Марка, которое столь разнилось с предложением Ястреба. Он хотел жениться на ней, создать семью, завести детей. Однако все это ужасало ее, когда она думала о Марке как о главе семейства.

Мэнди скользнула в постель и натянула одеяло до самого подбородка. Темные глаза Ястреба сияли ей, когда она начала погружаться в сон.

Неделя пролетела быстро. Настала суббота. Мэнди оделась с особой тщательностью. Марк приехал, как и договаривались, в начале второго ночи, и они отправились на бал.

Танцевальный зал был украшен блестящей мишурой и разноцветным серпантином. Настроение у Мэнди было приподнятое. Пряча глаза за расшитой блестками полумаской, она внимательно разглядывала присутствующих: императора Наполеона и Жозефину, Робин Гуда и его леди Марион, монаха Тука — духовника Робин Гуда, Шалтай-Болтая, пугало, нескольких испанских сеньорит и дюжину не менее известных персонажей, мелькавших в толпе.

Когда Мэнди заметила на противоположной стороне зала высокого мужчину в костюме пирата, сердце ее замерло. С серьгой в ухе, в плотно облегающих бриджах и в белоснежной рубашке, расстегнутой до пояса, он и впрямь был похож на лихого разбойника. При виде его у Мэнди перехватило дыхание. Затем, справившись с собой, она широко улыбнулась Марку, неожиданно подумав, что он невероятно глупо выглядит в своих отливающих золотом чулках.

Мэнди и Марк танцевали уже несколько часов. Мэнди изо всех сил старалась не смотреть на высокого пирата, который чаще, чем следовало, танцевал поблизости от нее. Она никак не могла узнать черноволосую женщину в костюме служанки, с которой Ястреб кружил по залу, но заметила, как вздымалась ее грудь под туго обтягивающим ее тело платьем. К тайному удовольствию Мэнди, он вел себя по отношению к своей партнерше очень невнимательно, чем та, казалось, была раздражена.