|
Являясь девочке раньше, дама уже открыла ей две тайны, а сегодня настал черед последней, третьей. Позже, когда переродившийся из циника в праведника Эстрад подружился с Бернадеттой, он спросил ее, что сообщила ей Дева во время своего седьмого явления. «В ответ я услышал,— вспоминал Эстрад,— что открытые ей тайны касались только ее самой, и никого больше. Провидица также сказала, что она не может открыть эти тайны никому, даже своему исповеднику. Любопытные предпринимали многочисленные попытки выведать у девочки содержание трех тайн с помощью хитрости или щедрых посулов, но все они потерпели неудачу. Бернадетта пронесла тайны до могилы, так и не открыв их ни одной живой душе». Как-то раз Шарль Мадонн, молодой адвокат из соседнего городка, осмелился зайти еще дальше. «О чем они, эти тайны?» — спросил он. «Они касаются лишь меня»,— последовал ответ. «А если бы сам Папа Римский попросил тебя раскрыть их ему, ты бы согласилась?» «Нет». Спустя годы, когда Бернадетта приняла постриг в обители Св. Жильдара, расположенной в Невере, в Центральной Франции, ее суровая и недоверчивая патронесса, мать Мария Тереза Возу, в обязанности которой входило опекать новоиспеченную послушницу, тоже задала ей вопрос относительно трех тайн, однако Бернадетта и на сей раз отказалась раскрыть их. «Представь себе, что Папа потребует от тебя проявить смирение и раскрыть сущность тайн»,— настаивала святая мать. «Это его не касается»,— тихо, но твердо ответила Бернадетта. * * * Закончив чтение этой исторической справки, подготовленной Лурдской комиссией, Папа Иоанн Павел III, наместник Иисуса Христа, верховный понтифик Римско-католической церкви, опустил листы и поцокал языком. — И вот теперь, почти сто тридцать лет спустя, эти тайны и впрямь заинтересовали Папу,— проговорил он. — Да, Ваше Святейшество,— с почтением склонил голову государственный секретарь Ватикана.— Особенно третья, открытая святой Бернадетте во время седьмого явления. Они находились в просторном, отделанном многочисленными украшениями кабинете Папы на последнем этаже его резиденции в Ватикане. Сидя за своим письменным столом в обтянутом белым атласом кресле с высокой спинкой, Папа Иоанн Павел III устремил взгляд в утопленное в стене окно, обрамленное тяжелыми камчатными шторами с золотым шитьем. Из окна открывался вид на площадь Святого Петра. — Получается, что теперь нам известны все три тайны Бернадетты? Вы в этом уверены? — Более чем уверен, Ваше Святейшество,— ответил кардинал.— Все документы, полученные от Лурдской комиссии, вы сейчас держите в руках. — Они абсолютно достоверны? — Вы сами в этом убедитесь, Ваше Святейшество. Первые две тайны не представляют для нас особого интереса. Последняя, третья, и вы с этим уже согласились, может иметь колоссальное значение. Остается лишь одно: Ваше Святейшество должны решить, стоит ли открывать ее миру. Папа задумался. — Когда я должен принять решение? — К концу недели, Ваше Святейшество. Лурдская комиссия ожидает ваших указаний относительно того, как ей следует действовать дальше. Через три недели должно начаться Великое национальное паломничество[1]. — Комиссия…— пробормотал себе под нос понтифик.— А что думает по этому поводу сама комиссия? — Все изложено в этих документах, — ответил кардинал и, поколебавшись, добавил: — От отца Рулана из Лурда я слышал, что большинство входящих в комиссию священнослужителей и все представители торговых кругов выступают за обнародование третьей тайны. |
