Периодически телефон Даниэля разражался звонком от брата, причем всегда в какое то несусветное время, и голос Макса звучал так, что казалось, он несколько навеселе.

Когда умерла их мать, Даниэль чего только ни делал, чтобы разыскать брата, но тщетно. В итоге похороны прошли без Макса. Тем не менее новость каким то образом все же достигла блудного сына, поскольку через пару месяцев он позвонил и поинтересовался местонахождением могилы матери, чтобы принести цветы. Даниэль предложил встретиться и сходить вместе, и Макс обещал связаться с ним по приезде в Швецию, однако этого так и не произошло.

Стеклянная перегородка отъехала в сторону, и водитель, быстро оглянувшись, сообщил:

– Скоро по пути будет кафе. Как насчет остановиться и перекусить?

– Есть я не хочу, но от кофе не отказался бы, – кивнул Даниэль.

Перегородка скользнула на место, и через некоторое время они остановились возле небольшого придорожного кафе. Не обменявшись меж собой ни словом, оба заказали эспрессо, и Даниэль даже радовался оглашающим зал звукам слащавой попсы.

– Бывали прежде в Химмельстале? – нарушил в конце концов молчание водитель.

– Нет, ни разу. Я еду навестить брата.

Водитель кивнул, словно уже знал об этом.

– Часто возите туда людей? – осторожно поинтересовался Даниэль.

– Время от времени. Вот в девяностых, когда там располагалась клиника пластической хирургии, работы было побольше. Черт, таких мумий доводилось возить! Не каждый мог позволить себе оставаться там, пока не затянутся швы. Помню, у одной женщины за бинтами только и было видно что глаза. И какие глаза! Опухшие, заплаканные и такие грустные грустные. Ей было так больно, что она плакала не переставая. Когда мы остановились здесь – я всегда здесь останавливаюсь, это как раз полдороги от Цюриха, – она даже из машины не выходила, я принес ей апельсиновый сок с соломинкой. Сидела себе на заднем ряду и причмокивала. Ее муженек завел себе молоденькую любовницу, вот она и решилась на подтяжку, чтобы вернуть его. Вот черт. Я держал ее за руку и говорил: «Все будет хорошо, не сомневайтесь. Вы будете прекрасно выглядеть». Эх, блин…

– А теперь? Что там сейчас за место? – продолжал допытываться Даниэль.

Чашечка водителя замерла в воздухе, и он бросил быстрый взгляд на собеседника.

– А вам брат не рассказывал?

– Да не особо. Кажется, говорил, это что то вроде реабилитационной клиники.

– Точно, так и есть. – Водитель нетерпеливо кивнул и поставил чашечку на блюдце. – Так едем дальше?

Микроавтобус вновь двинулся в путь, и Даниэль задремал. Когда же он открыл глаза, вокруг простирались зеленые луга, залитые лучами заходящего солнца. Такого насыщенного зеленого цвета в природе он отродясь не видывал. Этот оттенок даже казался каким то искусственным, созданным посредством химических добавок. Наверно, все дело в освещении, решил Даниэль.

Меж тем долина значительно сузилась, и пейзаж изменился. Справа от дороги теперь вздымался почти вертикальный скалистый склон, и из за отбрасываемой им тени в машине разом потемнело.

Внезапно водитель затормозил: прямо перед ними на дороге стоял мужчина в форменной рубашке с коротким рукавом и фуражке. За его спиной путь преграждал шлагбаум, а чуть поодаль был припаркован фургон, из которого как раз выбирался его коллега.

Водитель опустил окошко и перекинулся парой слов с подошедшим, в то время как второй охранник открыл заднюю дверцу их микроавтобуса. Стеклянная перегородка так и оставалась задвинутой, так что разговора Даниэлю было не слышно. Он опустил окошко на своей дверце и прислушался. Мужчины дружелюбно болтали – похоже, о погоде. Немецкий диалект остановившего их человека Даниэль разбирал с трудом.

Затем мужчина в форме подошел к Даниэлю и попросил предъявить документы.