Да и что это были бы за звуки! Сплошной скрежет!

Однажды утром Вильяр пришел с Липовой аллеи и спросил, не найдется ли у него время поставить с ним сети на озере. Они издавна рыбачили там, когда им принадлежал еще Элистранд, расположенный на берегу. Ульвар был вовсе не расположен к этому и с удовольствием послал бы Вильяра к черту. Но ему все равно нечего было делать. На озере он, по крайней мере, сможет поразмышлять в тишине.

Поле, по которому они шли, было покрыто снеговой жижей, и Ульвар, шлепая по мокрому снегу, оставлял за собой глубокие, тут же наполнявшиеся водой следы. Он приноровился ставить сети в одиночку, он делал это уже много раз. И тогда весь улов делился поровну между Липовой аллеей и домом Малин. Марко дома не бывал, он посещал теперь гимназию и рано утром уходил на весь день.

Озеро было тихим и пустынным; других рыбачьих лодок пока не было. Он без труда разбил ледяную кромку вокруг лодки и отчалил от берега.

Когда он ставил уже последнюю сеть, с ним кое-что произошло.

День был пасмурным, и облака так низко нависали над озером, что казались тяжелыми сгустками тумана. Но вряд ли это могло объяснить происходящее.

Ульвар нервозно огляделся по сторонам. Поставив последнюю сеть, он сел на банку.

Откуда взялся этот непроницаемый туман? Были ли это облака? Или это были водяные испарения?

Внезапно его накрыло темное облако. Теперь он совершенно ничего не видел, хотя до этого берег просматривался во всех направлениях. Туман клубился над водой, обволакивая его со всех сторон.

Он схватился за весла, но так поспешно, что одно весло скользнуло по поверхности воды и снова легло на борт лодки. Он тут же сложил весла и сел неподвижно, сложив на коленях руки.

И тут он понял, что в лодке у него пассажир.

Туман еще более сгустился, так что теперь он едва мог различить контуры фигуры, сидящей на корме.

Душа его наполнилась неведомым ему ужасом. Он знал, кто это. И он знал также, что все это — лишь вызванное усилием мысли видение. На что, в таком случае, способен реальный Тенгель Злой?

Он попробовал побороть в себе панику, схватился за борта лодки, хотя ему страшно хотелось выпрыгнуть за борт и плыть что есть силы прочь.

Он весь дрожал, к горлу у него подступил клубок, он чувствовал, как горячая моча течет по его ногам. Его охватила страшная слабость. Он готов был выть от страха и ничего не мог с собой поделать.

От существа, сидящего на корме, исходил отвратительный запах. И, несмотря на густой, темный туман, он все же мог различить что-то вроде зловонного облака, окутывающего незванного пассажира.

Чужие мысли, чужая воля овладели теперь Ульваром. Ни одного слова не было произнесено, ни одного звука не было услышано, если не считать жалобного повизгивания самого Ульвара, тем не менее, он получил приказ, настолько четкий и суровый, словно каждое слово было выжжено на нем клеймом или громогласно произнесено у самого уха. Но это были не слова, а только мысли.

«Ты — мой ученик, последователь и раб! Ты должен целиком и полностью подчиняться моим приказам.»

— Д…д…д…да, — заикаясь, произнес Ульвар, едва не теряя сознание от страха и слабости.

И в голове у него сложилось следующее сообщение: «Моя собственная флейта уничтожена, уничтожена и та флейта, которая хранилась у одного моего последователя. Обе они уничтожены моими жалкими врагами».

«Шира…» — подумал Ульвар, и в голове у него угрожающе зашумело. Такие мысли опасно было высказывать вслух. И он тут же подавил в себе мысль о том, что Тула могла быть тем последователем, о котором говорил страшный пришелец.