|
Еле-еле передвигая ноги, я добралась до гостиной, сунула голову в комнату и завизжала. Все шкафы были открыты. Постельное белье вперемежку с хрустальными бокалами и тарелками валялось на полу. Здесь же расшвырянные книги, видеокассеты, газеты... Со стола сдернута скатерть, подушки с кресел и дивана валялись в разных местах. Но самое страшное не это. У окна, под самым подоконником, лежал, разбросав руки, Никитка. Светло-серый свитер мальчика, его белокурые волосы, голубые джинсы, бежевый ковер, на котором покоилось безжизненное тело, - все было залито яркой бордовой жидкостью. Не помня себя, я вылетела на кухню, схватила телефон и срывающимся голосом выкрикнула: - Юрка! Сюда, ко мне, скорей... Марьи Михайловны дома не оказалось. Дикий бардак царил по всей квартире, нетронутой оказалась лишь кухня. Наверное, негодяи, убившие ребенка и похитившие бабушку, нашли то, что искали. Я сидела на кухне и сжимала в ледяных ладонях чашку с обжигающим чаем. Горячая жидкость огнем прокатывалась по пищеводу вниз, но меня парадоксальным образом трясло все больше и больше. Юрка с оперативниками ходил по квартире. Потом послышался вой сирены, лязг носилок и нервный голос: - Капельницу не задирай так, быстро течет. Я мигом кинулась в коридор. Никитка лежал на носилках, которые двое мужиков несли вперед головой, а не ногами. Третий шел сбоку, держа в руках пластиковый мешок, от которого тянулась тоненькая прозрачная трубочка, теряющаяся под одеялом, прикрывающим мальчика. - Он жив!!! - обрадовалась я. - Скорее нет, чем да, - раздраженно бросил доктор, и медики исчезли на лестнице. - Почему ты не вызвала "Скорую"? - налетел на меня Юрка. - При таких ранениях исход решают минуты... - Но, - забормотала я, - но я не думала... Полагала, что он мертв, столько крови. Юрка разинул было рот, но тут сзади, от входной двери раздался бодрый голос Марьи Михайловны: - Никиточка, детка, почему же у тебя дверь раскрыта? Сколько раз говорила, запирай аккуратно, иди сюда, смотри, что я принесла... Я онемела, Юрка сразу тоже не сообразил, как поступить. Художница вошла в прихожую. В правой руке она держала большую хозяйственную сумку, в левой два шоколадных яйца. - Ники... - начала она, но, увидав меня, осеклась. - Виолочка? Слава богу, это вы. А то уж я испугалась, кого Кит впустил, ну как съездили? Я растерянно протянула ей договор: - Вот. Марья Михайловна поставила кошелку и сказала: - Ну спасибо, неужели... Тут из гостиной высунулся фотограф и крикнул: - Юрка, я тут все отщелкал. - Что здесь происходит? - прошептала художница. - Только не волнуйтесь, - начал Юра, - лучше пойдем на кухню, там сесть можно... - Никиточка... - прошептала Марья Михайловна, - Никиточка... - Он остался жив, - быстро сообщила я. - Только крови много потерял, на "Скорой" увезли. Не говоря ни слова, женщина закатила глаза и опустилась на пол. - Веня! - заорал Юрка. Из гостиной выскочил парень, руки которого были обтянуты тонкими резиновыми перчатками. Юра затолкал меня на кухню и с укоризной сказал: - Ну ты даешь. Вилка. Знаешь анекдот, как полковник вызывает к себе сержанта и велит тому сообщить рядовому Петрову о смерти родителей? - Нет, - буркнула я мрачно, - самое время сейчас веселиться. Но Юрка, словно не услыхав последней фразы, спокойно продолжал: - В общем, поставил полковник перед собой сержанта и приказывает: ты там поделикатней действуй, все-таки родные люди погибли. |
