— Приблизься, отрок! — сказал великолепный вождь, когда два воина шепнули ему несколько слов. И вот он снял свой шлем с головы, потому что иначе ему неудобно было смотреть. У него было доброе лицо и длинные светлые волосы. — Не страшись, я не заставлю тебя испить горькую чашу пленника.

Роберт был очень рад этому, хотя ему все-таки очень хотелось бы знать, что это за штука такая «горькая чаша пленника» и не была ли она еще противнее настойки из александрийского листа, которую ему иногда приходилось принимать.

— Поведай мне без страха, — продолжал вождь ласково, — откуда ты и что таишь на сердце?

— Как вы сказали? — переспросил Роберт.

— Что ищешь ты совершить? Почто блуждаешь здесь одинокий средь стана суровых воинов, закованных в железо? Бедное чадо! Мнится мне, что страждет о тебе ныне сердце твоей матери.

— Не думаю. Видите ли, мама уехала, и она не знает, что я ушел из дому.

Вождь смахнул мужественную слезу, выкатившуюся из его глаза, и продолжал:

— Не бойся поведать мне всю правду, отрок. Вульфрик де Тальбот не сделает тебе зла.

У Роберта явилась мысль, что если этому доброму вождю рассказать всю правду о Чудозавре, так он, пожалуй, поймет ее гораздо лучше, чем Марта, или цыгане, или полисмен в Рочестере или вчерашний пастор. Была только одна трудность: Роберт помнил слишком мало тех старинных слов, которыми обыкновенно разговаривают мальчики в исторических романах. Однако он довольно смело начал прямо фразой, которую недавно вычитал в «Мальчике-крестоносце».

— Благодарю за ласковое слово твое, великий и прославленный рыцарь. Дело в том… — как бы это сказать… — я надеюсь, вы не торопитесь, потому что повесть моя будет долга и много странного услышишь ты в ней, рыцарь. Папа и мама уехали, а мы, играя в песке, нашли Чудозавра…

— Остановись! Какого Чудозавра? — спросил вождь.

— Это мы его так прозвали, а сам себя он называет Псаммиадом. Это что-то такое волшебное, вроде колдуна. Ну да! Он и есть колдун. И он сказал, что будет каждый день исполнять наши желания. И мы прежде всего пожелали быть красивыми…

— Желание твое плохо исполнилось, — пробормотал кто-то из воинов, глядя на Роберта. Тот сделал вид, что ничего не слышал, хотя замечание это и показалось ему очень грубым.

— Потом, — продолжал Роберт, — мы пожелали денег, сокровищ. Понимаете? Только не могли их тратить. А вчера пожелали крылья и получили их. Сначала все шло хорошо, а потом мы все-таки сели в калошу…

— Речь твоя чудна и непонятна. Что такое калоша? Быть может, темница? Увы, в столь юные годы попасть в мрачную темницу…

— Да нет же, совсем не то! Ну, просто с нами случились неприятности, которых мы совсем не заслуживали, — объяснял Роберт. — А сегодня нас наказали и не позволили выходить из дому. Я вон там живу, — показал он на замок. — Остальные и теперь там сидят. Это все Чудозавр, то есть тот волшебник наделал. Я бы очень рад был, если бы мы никогда его не видали.

— И он сильный волшебник?

— О, сильный и могучий!

— Не хочешь ли ты сказать, что только чары разгневанного тобою волшебника дали силу моему войску? — гордо спросил рыцарь. — Так знай же, что Вульфрику де Тальботу не нужна помощь волшебников, чтобы привести дружину свою к победе.

— О, нет! Конечно, я знаю, что нет! — поспешил воскликнуть Роберт. — Но все-таки это частью вина его, Чудозавра. Хотя и мы тоже виноваты. Только вы ничего не могли бы сделать, если бы не мы.