— И Вы, мистер Олливандер, предлагаете мне купить у Вас копию или сестру палочки, убившей моих родителей, причем у меня на глазах, и в руках презренного детоубийцы… ах да, великого, как Вы выразились, презренного детоубийцы, которая чуть не убила меня в колыбели? — прервал я канонное течение беседы, причем дрожь в голосе от ярости не приходилось имитировать, еще читая книгу бесил этот момент, а уж после просмотра воспоминаний Гарри хотелось своими руками удавить гнусного пучеглаза. — Скажите, мистер Олливандер, в какую сумму Вы оцениваете сей шедевр Вашего гения?

— Семь галеонов, мистер Поттер. Но Вы ошибаетесь, не волшебник выбирает… — громкий треск прервал монолог Олливандера — О Мерлин, что Вы делаете, мистер Поттер?!

— Галеоны на стойке, Мистер Олливандер. — послышался еще один треск, мне удалось разломать палку на четыре куска, после чего убрал их в карман, мало ли, пригодиццо. — А касательно Вашего вопроса — я поступил с выбравшим меня имуществом так, как оно того заслуживает. Возможно, я покажусь грубым, но каким же моральным уродом надо быть, предлагая человеку ежедневно пользоваться напоминанием о смерти родных? В общем, благодарю за Ваш товар, мистер Олливандер, счастливо оставаться, надеюсь, больше Вас не увижу.

С этими словами я покинул лавку. Дождавшись своих сопровождающих, я был охарактеризован как невоспитанный, наглый (Снейп в зельеварне по–доброму улыбнулся, сам не зная отчего), впрочем, поток восхвалений заткнул один вопрос: — Скажите, профессор, у Вас есть родители? — как ни странно, Маккошка заткнулась, и даже кинула на меня полувиноватый взгляд, целый один раз.

«Чудесные волшебные палочки Джимми Кидделла» были немного светлее, чище и рациональнее в подборе «главного инструмента волшебника», перебрав несколько типов древесины и сердцевин, разложенных как пробники, продавец предложил мне палочку из бука с начинкой из пера грифона. Приобрел её, а также порекомендованную еще в магазине сундуков чехол–кобуру на пояс, с защитой от механических повреждений и манящих чар, вдобавок с легкими маглооталкивающими чарами и набор для ухода.

Закончив наконец с покупками, я оказался в местном кафе–мороженом, без посещения которого, со слов моих спутниц, я просто не смогу стать магом, да и возможно не выживу — местное чудище «традиция» прервёт мою легкомысленную жизнь. Съев шарик мороженого, Маккошка дозрела до извинения, пусть и совмещенного с нотацией:

— Мистер Поттер, я должна признать, что несколько погорячились после инцидента у Олливандера. Ваше возмущение имело основание. Однако не думайте, что грубость к старшим и уважаемым людям Вам позволительна.

— Профессор, приношу Вам свои искренние извинения за неприятный инцидент, просто память о родителях для меня несколько болезненная тема, и в данном случае возраст и уважаемость задевающих людей перестает иметь значение.

А потом посмотрим, как себя поведет Снейп. МакГонагалл точно и подробно передаст обстоятельства сегодняшнего дня, да и без омута памяти, думаю, не обойдется. И вот у Дамби появится проблемка — Поттер–то из–за родителей психует, может и послать ручного пожирателя на хрен, со всеми его уроками и отъемом баллов. Разрешить проблемку можно, но не факт, что не всплывет: и Поттер непредсказуемее чем ожидался, и министерские воду мутят. В общем, мне отрада, а Дамби огорчение и неопределённость.

Впрочем, у меня осталось еще несколько вопросов, которые я хотел обсудить:

— Госпожа Амбридж, хотел у Вас поинтересоваться как у опытного и знающего специалиста, — жабщина приосанилась и стала аж на 0,001% привлекательнее, — в силу своего места проживания мои знания о магмире крайне ограничены.