— Вы что, прогоняете меня? Как перепуганная девственница.

— Да нет, просто не хочу утруждать.

— Ну, даже не знаю. — Ронадд пожал плечами, словно серьезно размышлял над ее словами. — В конце концов, работа не такая уж сложная.

— Правда? А мне-то казалось, что тебе здесь приходится тяжко.

Ронадд ухмыльнулся.

— Тяжко? Я думал, тяжко бывает беременным женщинам.

Памела почувствовала, что у нее начинают гореть щеки. Упоминание о беременности заставило ее осознать, что она — женщина, а он — мужчина, который занимался с ней сексом.

— Я полагаю, женщине, которая рожает, не до игры слов. Ей слишком больно. «В болезни будешь рожать детей», — процитировал Ронадд. — Но ведь дело того стоит?

Он так считает? Вопрос о том, хочет ли Роналд иметь семью, давно занимал Памелу, но при нынешнем положении вещей она не могла об этом спросить. Роналд тем временем продолжил:

— Так или иначе, я не думаю, что вы в опасности. Во всяком случае, не со стороны вашего приятеля.

— У меня нет приятеля. А что касается опасности… я не желаю из-за этого беспокоиться. — Памелу задело то, что Роналда больше не волнует существование ее предполагаемого любовника, однако она постаралась этого не показать. — Я в безопасности. И именно поэтому ты можешь уехать. Ты ведь нужен у себя в департаменте?

— Да. Но, кажется, здесь я тоже нужен.

— Ты говоришь так, словно это я виновата в том, что ты торчишь здесь.

— А то кто же?

Памела посмотрела на него невинным взглядом.

— И при чем же здесь я?

— Скажите мне, кто писал письма, и меня здесь не будет.

Кто? Ее сердце учащенно забилось. Как она может сказать ему?

— Обещаешь?

Роналд с деланно трагичным выражением лица приложил обе руки к сердцу.

— Что б мне сдохнуть, если я вру!

— Какой кошмар! — Памела усмехнулась. — Не надо таких жутких клятв. Звучит ужасно!

Роналд пожал плечами. Неожиданно изменив тему, он спросил:

— Слышно что-нибудь о Никалсе?

Она покачала головой.

— Я не могу его найти. Его нет ни у друзей, ни у родственников. — Памела злилась на себя за то, что невольно выдала тайну, которая ей не принадлежала. Но теперь, даже если Никалс не вернется, Марибель будет уверена, что он хотя бы знает о ребенке.

— Она неплохо держится, — заметил Роналд.

— Не надо рассуждать о вещах, в которых ничего не смыслишь, — отрезала Памела. — Ты, надо полагать, никогда не был помолвлен.

— А вот тут вы ошибаетесь.

— Ты? — искренне изумилась она. — Был помолвлен?

— В прошлой жизни.

Интересная информация… Но Памела не рискнула расспрашивать, боясь показаться излишне любопытной. Она подумала о Марибель, которая с головой ушла в работу, так что теперь в доме все вплоть до последнего подсвечника блестело и сияло чистотой.

— Да, бедняжка трудится не покладая рук, — подтвердила Памела. — Но только для того, чтобы отвлечься от грустных мыслей о неверном женихе.

Марибель иногда повторяла, положив ладонь на пока еще плоский живот: «Моя мама растила меня одна, и, по-моему, получилось неплохо». Но каждый раз, когда она говорила это, в ее глазах появлялись слезы. Памела утешала ее, как могла, однако в глубине души опасалась, что Марибель может оказаться права.