Проследив за его взглядом, Памела усмехнулась.

— Зато я возражаю.

Со своего места возле стены он неторопливо рассматривал ее — гибкое тело, маленькая грудь, соски, обрисованные тонкой блузкой. Потом его взгляд опустился ниже.

Памела выглядела такой сексуальной, такой желанной! Роналд не мог не признавать очевидного: он хочет заняться с ней любовью прямо сейчас. Она не такая, как он думал о ней вначале. Она не разрушала жизни Даниэля Берже и Ричарда Картера, она не угрожает его карьере. После разговора с Ричардом Роналд увидел ее в новом свете. Она была несчастной и одинокой, маленькой и неуверенной в себе. Памела сняла черную шляпу, швырнула ее на кровать, поправила волосы.

— Чудесно, — сухо заметил он. — Наверное, ты не встречалась с любовником. Ты просто гуляла под луной, как кошка.

— Ты необыкновенно проницателен. Как и положено настоящему секретному агенту. — Улыбка, которой она одарила его, была мимолетной и неискренней.

— С кем ты была?

— Ни с кем. Гуляла по крышам, как кошка. Ты же сам сказал.

— Хватит, Памела! Ответь мне!

— Расслабься, Рон.

Он постарался проигнорировать намек, но не сумел с собой справиться.

— Расслабиться? С удовольствием.

Памела, похоже, смутилась.

— Это не то, что я имела в виду.

— Я что, похож на телепата?

Черная шляпа лежала на белой подушке, притягивая взгляд Роналда к кровати. Памела старалась казаться спокойной, но он видел, что она напряжена.

— И вообще, что ты делаешь в моей спальне?

— Когда я увидел, как ты вылезаешь из лимузина, — ответил он, — то решил, что мне лучше заглянуть. Посмотреть, все ли с тобой в порядке, в безопасности ли ты.

— В безопасности? — Она хмыкнула. — Когда ты — здесь?

— Естественно.

— Посещение моей спальни не входит в твои обязанности.

Однако ей явно нравилось, что он здесь. Щеки Памелы порозовели, грудь вздымалась под тонкой блузкой.

— Это наша работа, — сказал он, отделяясь от стены. — Наши парни рискуют жизнью, обеспечивая безопасность людей вроде тебя, Памела.

— Людей? Ты не хочешь сказать — капризных девчонок? Разбивательниц сердец? Развратных женщин?

Роналд не ответил. Но она была права. Его сердце действительно болезненно сжималось, когда он воображал, как другой мужчина гладит молочно-белую кожу Памелы, как стонет, проникая в нее, входит в ее горячее, жаждущее лоно.

Он неожиданно вспомнил о Марион, о том, как та изменила ему, и разозлился. Он был тогда глубоко уязвлен и все еще не избавился до конца от этого чувства.

Широким шагом Роналд пересек комнату, приближаясь к Памеле. Она удивленно взглянула на него.

— Что ты делаешь?

Он покачал головой и глубоко вдохнул, вбирая в себя запахи, окружающие его. Пахло ароматическим воском. Пахло мылом и пудрой — из распахнутой ванной. И когда он подошел ближе, то с удовольствием обнаружил, что от Памелы не пахнет другим мужчиной — только свежим зимним воздухом.

— Кто он? Я видел, как он высаживает тебя из машины.

— Полегче, — предостерегла она, улыбаясь; биение пульса на шее выдавало ее возбуждение, вызванное его близостью. — Или я решу, что ты ревнуешь, Рон.

И она снова будет права.

— Сделай милость. Буду рад доставить тебе удовольствие.

— Это очень просто. Все, что тебе надо для этого сделать, — уйти отсюда. Должна напомнить тебе, что ты в моей спальне.

— Я помню. Меня научили замечать все, что находится вокруг.