Ирина Лобусова. Чужая кожа
Вступление
Фиолетовая дымка парила над карьером, проплывая в воздухе, как вуаль, и поднимаясь ввысь, к облакам, спрятанным за фиолетово-серым небом, плотным, как тяжелая намокшая ткань. Все, что осталось после пожара, — странная фиолетовая дымка. Гарь уже растворилась в воздухе, и расплавленные огнем камни лежали на дне карьера. Дымка-вуаль поднималась как раз над искореженным и наполовину почерневшим остовом автомобиля, врезавшегося в мягкий грунт. Обгоревшие обломки железа, присыпанные грязным песком, как скелет доисторического животного, громоздились на дне, представляя собой невиданную и фантастическую картину, символизирующую растерянность и утрату. Двое мужчин весьма специфической внешности, стоя на краю карьера, внимательно всматривались в почерневшие обломки. Внизу вдоль левой щеки старшего мужчины тянулся старый грубый шрам, плавно переходящий на шею. Его лицо говорило о том, что это человек невероятной силы воли: если он пережил такую боль и вернулся к жизни. Лицо его было меченым, и навсегда оставалось в памяти тех, кто сталкивался с этим человеком, как грозное предупреждение, что с ним лучше не сталкиваться вновь. Второй мужчина был молод, очень высокого роста, но казался каким-то узким и высохшим — все части его тела были словно вытянутые в длину. Его лицо было узким и плоским, на которое в толпе никто бы не обратил внимания. Но жесткий блеск в его глазах подсказывал, что это не так. Сзади, далеко от карьера, где полицейское ограждение закрывало доступ местным зевакам и журналистам, все еще толпились люди, щелкая вспышками телефонов, увлеченно снимая жестокую человеческую смерть. Тела, которые спасатели достали с большим трудом, уже упаковали в черные мешки и увезли подальше от любопытных и пустых глаз. На дне карьера еще работали эксперты — до окончания работы им оставалось собрать последние штрихи. — Фиолетовый цвет… — Меченый вглядывался в пространство с такой внимательностью, словно хотел прочитать какие-то знаки в прозрачном воздухе, — почему такой странный цвет? — Какой-то химический процесс, — пожал плечами его компаньон. Узколицый, наоборот, не отрывал глаз от происходящего на дне карьера, где копающиеся в деталях машины эксперты напоминали насекомых, которые атаковали труп умершего гиганта: — Распад в результате горения. Странно, правда? — Никогда еще не видел такого странного дела, — Меченый раздраженно передернул плечами, — так высоко! Похоже на панораму с колеса обозрения в городском парке. Узколицый фыркнул — это было не очень вежливо, но сравнение показалось ему уж слишком забавным. — Странное дело, говорю, — повторил старший, — мне не дает покоя этот фиолетовый цвет — люди, сгорающие заживо, так не горят. — Это просто закат, — вздрогнул второй, — краски близкой осени. Ничего больше. — Ничего больше… Сколько лет как заброшен этот карьер? — Семь, — его спутник с удивлением посмотрел на него, — разве вы не знали этого? Как раз семь лет назад карьер закрыла экологическая экспертиза! Истощение запасов песка. Днепр… Я дословно не помню. Что-то такое. И депутатское ходатайство это подписал… Кораблев. — Кораблев, — повторил Меченый, — да помню я! Помню, но не могу понять. Кому потребовалось убивать такое ничтожество? — Вы кого имеете в виду? — хохотнул его спутник. — Кораблева или его спутницу? — Какую, к черту, спутницу! — фыркнул старший. — Разве у каких-то спутниц есть имя? Кто будет его помнить, зачем? Таких по пятьсот штук на каждом углу! А вот Кораблев… Более бесполезной инфузории просто не существовало, поэтому… — Поэтому вы заказали эту странную химическую экспертизу по горению, так? — нахмурился Узколицый. |
