|
Да, привык я к этому пистолету, нужно взять что-то похожее. Так что меня вполне устроит «маузер». Не тот, конечно, с деревянной кобурой-прикладом, с которым любили щеголять чекисты, а другой, гораздо меньших размеров. Зато он легко входит в плечевую кобуру от «ЗИГ-Зауэра», хотя вес его позначительнее. Ничего страшного, привыкнем, кобура сейчас для меня основное. Пистолетов еще несколько штук есть, а попробуй достать плечевую кобуру для левши — вот это настоящий дефицит. Так что придется носить дополнительную нагрузку, куда деваться. Зато в крайнем случае не нужно быстро менять обойму. Двадцати патронов может надолго хватить, если не вести огонь очередями, в отличие от «ЗИГ-Зауэра» «маузер» на это способен. Пристрелять бы его не помешало, но это потом, на досуге. Если, конечно, не начну приноравливаться к «маузеру» еще до того, как попаду в тир. Ну, и еще раз спасибо покойникам Петра Петровича за то, что ограничились пистолетом без кобуры.
Пистолет у меня уже есть, но десантный костюм одевать не собираюсь. Сегодня больше подойдет стандартная тройка, легкий плащик от Декардье и недорогие башмаки из крокодиловой кожи. Я пошел в ванную, гаркнув по дороге фельдфебельским тоном: — Сабина! Несмотря на свое пристрастие к наведению красоты, жена мгновенно оторвалась от этого занятия и выскочила в коридор с одной накрашенной ресницей. — Завтракать будешь? — с любовью прошептала супруга, разомлевшая от того, что благодаря удару по затылку я на несколько дней стал образцовым семьянином. — Нет, — отрывисто бросил я. — Сегодня дома не ночую. Быть может и завтра. И, предвидя возможные последствия этих нескольких дней, приучивших ее к моему постоянному присутствию в доме, скороговоркой добавляю: — Не дай Боже, ты сейчас что-то скажешь. Приготовь мне белую сорочку. Выйдя из дома, я понял, что Рябов немного перестарался. Двенадцать машин — это чересчур. Вполне хватило бы и пяти. Рябов по-прежнему стремится сгладить впечатление от подставки, доказывая — драгоценнее моей жизни для него ничего нет. Пятьдесят человек охраны, не пацаны, прикрывающие «Надежду», а отборная гвардия Рябова. Каждый из них проработал в нашем синдикате не менее десятка лет. Ветераны труда, словом. Настоящие профессионалы. С этими ребятами я могу расчехвостить даже пресловутый «Сокол», а тем более спокойно встретиться с директором фирмы «Аргус».
32
Хотя древние утверждали, что слаще всего пахнет труп врага, я не испытывал особого удовольствия от предстоящей встречи с живым покойником, который по инерции делает вид руководителя фирмы «Аргус». Интересно, как он осуществляет это руководство, если Рябов обложил его замечательную фирму со всех сторон, попутно выдрав оставшиеся лепестки «Ромашки»? Я очень вежливо поздоровался с секретаршей, сидящей у двери кабинета директора, и почему-то подумал, что эта девочка осталась последним редутом полководца из «Аргуса». Впрочем, какой он полководец, обычная шестерка, конторская, правда, так что лучше бы сидел в какой-то совковой точке и не рыпался. И почему бывшие партработники в бизнес так активно лезут, наперекор идеям, которые изрекали всю сознательную жизнь? Я кивнул на дверь, за которой дожидался своей судьбы бывший секретарь парткома общества «Знание», и спросил у секретарши: — Камолый на месте? — Он не Камолый, а Камолов, — поправила меня девочка. — Какая разница для будущего покойника, — чуть ли не печально заявил я. Не дожидаясь, пока появится эффект от этих слов, вошел в кабинет директора «Аргуса» и без приглашения плюхнулся на стул у его огромного рабочего стола. |
