— Костьми лягу, но не пущу. Опасно. Подумай о ребенке!

Так я и просидела на пороге дома всю ночь, вместе с Кроки. Под утро, перед рассветом, пришел Адаминэль, ему, вскоре, забирать орчат на тренировку.

— Ты чего тут сидишь? — спросил он, садясь рядом и с тревогой заглядывая мне в глаза.

— Волнуюсь, спать не могу.

Он потеребил кончик моей косы, как когда-то:

— Какой я был дурак, мне не нравились твои волосы, — улыбнулся печально. — А сейчас кажется, такая красота!

— Хорошо, значит и другие привыкнут, — постаралась я сгладить интимность момента. — Ведь может так случиться, что в будущем все эльфы будут с волосами, — с улыбкой сказала я. Встала, дружески коснулась его плеча. — Ладно, не могу больше тут сидеть, пойду к Северному посту, а ты иди в дом, дети скоро проснутся. — Он попытался удержать меня за руку, но я, отобрав ладонь, повернувшись к нему спиной, быстро пошла на улицу.

Еще три часа я молча сидела на земле, рядом со стражником, вглядываясь в уходящую вдаль дорогу. Когда увидела вдалеке воинов-дозорных, быстро поднялась и, что есть духу, побежала навстречу, услышав сзади звон колокола. На бегу искала глазами Эдмунизэля, и когда расстояние сократилось, увидела его.

Хвала Небесам, живой! Напряжение многих дней и ночей резко оставило меня, накатила слабость, ноги подогнулись, и я бессильно опустилась на дорогу. Теперь Эдмунизэль кинулся вперед и, подбежав, подхватил на руки.

— Счастье мое, что с тобой, что случилось?! — перепугано спросил он.

— Уже все хорошо. Просто я очень боялась за тебя, — и, уткнувшись лицом ему в плечо, заплакала.

В этот момент к нам подошел весь отряд и я, вытерев кулаками глаза, увидела орчат среди воинов.

— Сколько? — спросила, радостно улыбнувшись сквозь слезы.

— Восемь, — ответил Эдмунизэль, — три мальчика, они самые маленькие, их несли в рюкзаках, и пять девочек, они побольше, сами шли.

— Воины все живы?

— Все.

У поста я сползла с рук Эдмунизэля. Нас вновь встречала молчаливая толпа. И тут гномы, затесавшиеся среди эльфов, с радостным криком: Хой! — подошли к Эдмунизэлю и начали соревноваться с ним, кто кому сломает ребра во время объятий.

Это было так комично — согнувшийся в три погибели Эдмунизэль и подпрыгивающие на носочках гномы! Зато очень искренне.

Я обвела взглядом эльфов и громко обратилась к ним:

— Уважаемые леди и лорды, детей восемь! Мы с Эдмунизэлем не сможем их всех разместить у себя в доме. Кто готов взять в свой дом ребенка, приходите за ним к нам, после сиесты.

В ответ на мои слова, вдруг, вперед выступила Офилиэль:

— Я возьму самого маленького мальчика, прямо сейчас!

Эдмунизэль, согласно кивнув, указал глазами воину с ребенком в рюкзаке в сторону Офилиэль и, когда тот подошел к ней, они вместе ушли.

Тут из толпы вышла Миланиэль и робко спросила:

— А можно мне двух девочек? Им вдвоем будет веселее.

Эдмунизэль, взяв двух девочек за руки, передал их Миланиэль, и та увела их, довольно улыбаясь и что-то нежно воркуя.

Видимо, эльфийки желающие взять орчат поняли, что после сиесты им уже может никого не достаться и кинулись выкрикивать свои пожелания. Желающих было не так много, но больше, чем осталось орчат, и Эдмунизэль распределил их, как мне показалось, по принципу — тем женщинам, у кого нет, и уже наверняка не будет детей, в силу зрелого возраста.

После этого толпа стала расходиться. Мы с Эдмунизэлем, держась за руки, не сводя друг с друга глаз, радуясь, что невыносимо долгая разлука позади, отправились домой.