Джейми немедленно спрыгнул с седла.

— Я пойду вместе с ней, — сказал он спокойно.

— Хорошо. Только не слишком задерживайтесь, мы должны попасть в Баргреннан до рассвета. Остановимся в «Красном Кабане», хозяин нам друг.

Взмахом руки он подал знак остальным, и они пустились вперед быстрой рысью, обдав нас пылью.

Несколько часов мучений в седле не улучшили моего настроения. Пускай его идет рядом со мной, я буду не я, если заговорю с этим садистом, с этой жестокой скотиной!

Он не выглядел особенно жестоким при свете взошедшего месяца, но я ожесточила свое сердце и ковыляла вперед, стараясь не смотреть на него.

Вначале мои наболевшие мышцы протестовали против нелегкого упражнения, но через полчаса идти стало легче.

— Завтра ты почувствуешь себя лучше, — как бы вскользь заметил Джейми. — Но послезавтра сидеть будет еще неприятно.

— Откуда бы, интересно знать, эти особые познания? — Я метнула в его сторону огненный взгляд. — Тебе часто приходилось пороть людей?

— Никоим образом, — невозмутимо ответил он. — Это я сделал впервые. Просто я имею определенный опыт другого рода.

— Ты? — уставилась я на него, не в состоянии представить себе, что кто-то мог выпороть эту ходячую башню из мышц и сухожилий.

Он рассмеялся моему удивлению.

— Когда я был поменьше, Саксоночка. Ремень гулял по, моей заднице несчетное количество раз, начиная с восьми лет и до тринадцати. К тому времени я перерос отца, и ему стало несподручно нагибать меня над перекладиной забора.

— Твой отец бил тебя?

— Да, частенько. Школьный учитель тоже, конечно, а время от времени Дугал или еще кто-то из дядьев, в зависимости от того, где я жил и что натворил.

Все это казалось мне весьма интересным, несмотря на мое решение не обращать на него внимания.

— И что же ты такого делал?

В тихом ночном воздухе снова прозвучал его негромкий заразительный смех.

— Ну, всего не упомнишь. В общем, получал я по заслугам. Не помню, чтобы отец выпорол меня хоть раз не за дело.

С минуту он шел молча, задумавшись.

— М-мм, однажды мне попало за то, что я бросал камнями в цыплят, потом за то, что я гонял коров, они перепугались и не давали их доить… Еще раз, помню, за то, что съел варенье с пирогов, а пироги оставил так. Н-ну, выпустил лошадей из конюшни, забыл запереть ворота. Сжег солому с голубятни — это вышло нечаянно, то есть неумышленно. Терял школьные учебники, это уже умышленно…

Он замолчал и пожал плечами, когда я невольно расхохоталась.

— Самые обычные вещи. Еще чаще мне доставалось за то, что не вовремя раскрывал рот. — Он фыркнул от смеха, вспомнив еще о чем-то. — Один раз моя сестра Дженни разбила кувшин. Это я разозлил ее. Дразнил, она потеряла терпение и запустила в меня кувшином. Отец вошел и спросил, кто это сделал. Дженни испугалась и ничего не сказала, только посмотрела на меня широко раскрытыми испуганными глазами, они у нее голубые, как у меня, но красивее, с густыми черными ресницами. — Джейми снова пожал плечами. — Ну, я и сказал, что кувшин разбил я.

— Это было очень благородно с твоей стороны, — съехидничала я.