Катя чувствовала себя так, словно попала в пластмассовый мир. Все искусственное, ненастоящее, понарошку и напоказ. Дети живут в игрушечной семье в роли марионеток, за которых решают всё кукловоды. У них есть мамы понарошку, но эти женщины уходят от них на выходные в свою семью, к собственным детям, а еще берут от сирот больничные и отпуска. У ребят есть квартира с прекрасной гостиной, кухней и спальнями, но туда почему-то как в зоопарк водят экскурсии. И нет личного пространства, нет ни минуты своего времени.

Яков Львович восхищенно оглядывался и то и дело пытался поймать взгляд главного редактора, горделиво улыбаясь. Словно это он обеспечил детдомовцам завидный достаток и уют. «Я же говорил, – повторял он время от времени, – прекрасный детский дом, все для ребят».

– Да-а-а, у меня квартира попроще, – выдала младший редактор Людочка, когда они снова вышли на лестницу. – А здесь красота какая, все есть! Я и не думала, что государство так шикарно о сиротах заботится.

– Кто бы знал, – отозвался водитель Володя, – роскошь! Да еще шестиразовое питание.

– Это еще не все, – довольная провожатая поторопилась подлить масло в огонь, – летом дети по три месяца отдыхают на море, многие за границу от детского дома ездят.

– Вот это условия, – не удержался руководитель редакции, – надо своих сорванцов к вам на лето отдать. Пусть лишний раз за границу смотаются!

Все как по команде рассмеялись. Катя не выдержала – не прощаясь, она выскочила из толпы и побежала вниз по лестнице. Ее обжигали собственные слезы и взгляды детей, с которыми она сталкивалась по дороге: ищущий Сережин, укоряющий Динкин, обжигающий Максов…

Она выбралась за территорию детского дома за мгновение до того момента, как рыдания задушили ее. Катя не могла, не умела понять того, что здесь происходит. Она физически остро чувствовала боль и неприкаянность чужих детей.

Глава 5

– Куда?!

– В убежище! Макс со старшаками все видел!

Леха с Юлькой кубарем скатились со сцены, оставив менее проворных и сообразительных товарищей по несчастью фотографироваться со спонсорами. Каждый раз было одно и то же – тетки и дядьки лезли в конце на сцену, чтобы сделать с сиротками селфи. Начинали тянуться со своими потными от волнения объятиями. Противно прижимались жирными или костлявыми бедрами – как будто за подарки присваивали себе на несколько мгновений ничьих детей. Леха прекрасно знал, что потом эти фотки разлетятся по всяким ВКонтактам и Фейсбукам – взрослым всегда надо показать всему миру, что они молодцы. Делают доброе дело, помогают «детишкам». Поэтому и невозможно ни с кем из них по-настоящему иметь дело. Двуличные твари! За пятнадцать лет в детском доме он узнал их изнанку как нельзя лучше.

– Да что он видел?! – прошипела запыхавшаяся Юлька, когда они наконец добежали до места и залезли в убежище.

– Дура! Как нам планшеты дарили.

– Макса в зале не было.

– Ты че, слепая? – Леха вытаращил глаза. – Сидел все время на последнем ряду. Выскочил, когда нам вручили, а ему нет. Он каждого запомнил!

– Думаешь, отберет?

– Нет, блин, дурашка, тебе оставит!

– А я не отдам. – Юлька прижала планшет к груди.

– Жить захочешь, отдашь.

Юлька задумалась, глядя на новую картонную коробочку. Куда ее спрятать в баторе, вот это головоломка. Из тумбочки и из-под матраса сопрут в два счета, причем скажут, что так и было. На шкаф можно попробовать, но тоже не надежно.