Башенки приближались неправдоподобно быстро, и вскоре стало видно, что флаги над ними черные.

Йэльм хотел остановиться, но по инерции проскользил на десяток шагов вперед.

— Асы! Это же цвета Аргундора!

Хокан до боли в глазах всматривался в зеленую пустоту равнины, словно надеялся увидеть аргундорских воинов.

— Подойдем поближе, ярл? — осторожно спросил силач Магнус.

Словно водомерки, даты приблизились к башенке, той, что западнее. В ней кто-то прятался, Хокан заметил, как дрогнула, закрываясь, дверь, и даже расслышал лязг тяжелого засова.

Йэльм первым отлепил с подошв волшебные листы и сунул их за пояс: сражаться нужно твердо стоя на ногах, а не скользя, как на льду.

В верхней бойнице башенки мелькнули вороненые доспехи, вслед за тем тренькнула тетива арбалета.

Даты рассыпались, на бегу обнажая оружие. Миг — и в высокую дверь-ворота башенки вонзились несколько топоров, по ним, словно по ступеням, взлетел к самой бойнице Магнус, отшвырнул мечом аргундорца и прыгнул внутрь. За ним взобрались Харальд и Верворт.

— Ларе, проверь вторую! — крикнул Йэльм перед тем, как исчезнуть в полутьме за окном башенки.

— Хей-я-аа!

Хокан, Мате и Гунн последовали за Ларсом, Эспен метнулся в сторону, наблюдая сразу за обеими дверьми.

Звон мечей звучал все глуше: даты гнали защитников башни вниз.

Вторая была пуста, Хокан разглядел незапертую дверь. Ворвавшись следом за Ларсом в полутемный круглый зал, он наткнулся на низкий стол. Напротив двери вверх взбегала винтовая лестница. На втором ярусе тоже никого не было, толстый слой нетронутой пыли покрывал пол. Хокан выглянул в бойницу: Херцог рубился с кем-то перед уже распахнутыми створками дверей, а Коек-скальд, метнув ремень с петлей, тащил одного из аргундорцев назад к башенке.

Когда они покинули пустую башенку, все семеро аргундорцев лежали в ряд перед дверьми. Пятеро были мертвы, двое связаны. Из датов пострадали Магнус — ему прострелили руку из арбалета — да Верворт, которому разбили лицо железной наручью.

Рукой Магнуса занялся Бролин.

Пленные не сказали ни слова. Иллурия не знала измен: здесь нельзя было сменить цвет. Можно было либо погибнуть, либо победить. Йэльм знал это, поэтому просто добил аргундорцев, когда те промолчали, словно и не слышали вопросов.

— Обыщите их, — велел Йэльм.

Под доспехами у черных ничего не крылось, но едва Коек открыл единственную на семерых сумку, даты отшатнулись.

Крохотное, ростом с человеческую ладонь, создание выползло из нее, запищало, как летучая мышь. Оно было черным, словно ночь, а глаза полыхали красными бусинами даже в свете дня. И крылья у него были как у летучей мыши, кожистые и перепончатые.

— Сван! — выдохнул в ужасом в голосе Херцог и заслонился руками.

— С-сфанн!! — пропищал крылатый, странно потряс крыльями и прыгнул. Туда, где Бролин только что перевязывал Магнуса. Туда, где натекла небольшая лужица крови.

Ткнувшись лицом в кровь, крылатый перепачкался в красное, хрипло пискнул и вдруг взмыл в небо. Сделав быстрый круг над башенками, он устремился на северо-восток. Надо понимать, в Аргундор.

Когда Хокан вытряхнул сумку на траву, из нее выпало только несколько лоскутов черной ткани да горсть сухих листьев.

Скалы Танкара производили на Вишену гнетущее впечатление. Мрачные, темно-серые, ровно река в ноябре, безжизненные… Только кое-где, на плоских уступах-пятачках, росли на диво крепкие сосны. Совсем как в кухтинских борах. У Вишены даже внутри защемило: что там дома сейчас? Не угадать.