— Тут вообще все странно, — согласился дрегович. — Я первое время не мог прямо — до того все чужое. Вовсе на наш мир не похоже… Нечисть — страшная, наша рядом с ней игрушкой кажется.

— А помнишь, — сказал Вишена, — в Рыдогах овинник нас едва не сжег?

Славута вздохнул. Он помнил. Тогда и коней у них увели колдовством каким-то. Свершившееся успело потускнеть в памяти, но совсем, верно, никогда не сотрется.

Завыл вдалеке волк. Славута вздрогнул, всматриваясь в ту сторону.

— Ты чего? — насторожился Вишена. Он уже привык, что в Иллурии даже звери могли быть врагами.

— Это верховой волк, — прошептал дрегович. — У них постромки кожаные в пасти, оттого и воют иначе. Не «у-у-у», а вроде как «ы-ы-ы». Слышишь?

Вишена прислушался.

— Похоже, — сказал он с уважением. — Ни в жизнь бы не догадался…

— Я тоже первое время удивлялся. Эльфы научили, — вздохнул Славута. — Мудрый народ. Настолько же мудрый, насколько странный.

— У кого здесь верховые волки? У орков?

— Не только. В Аргундоре тоже на них разъезжают.

— И больше нигде?

— Нигде, — покачал головой Славута. — Нигде по всей Иллурии, только в Хаэнедоре и Аргундоре.

Вишена поежился:

— Чего их по ночам носит… Сидели бы себе в замках.

— Орки часто нападают ночами, — сказал Славута. — Не учуяли бы нас… Хотя, без дела редко кто большими силами шатается. Пять — восемь волчин с седоками нас не остановят…

Что да, то да, их было двадцать, и каждый терт не в одной схватке, не в одном походе. В Иллурии умели штурмовать замки без ворот, в чистом же поле лойдянам, венедам да чикмам не ровня даже пехотинцы Сириана и быстрые, как ветер, всадники в бело-голубом. Если их, конечно, немного. Даже Купаве не ровня, несмотря что девка. Хотя рядом с Боромиром и не хочешь, а сражаться научишься. Иначе не получится…

Волк завыл ближе, и ему ответили с другой стороны, немного южнее.

— А, пропадь, сюда, кажется, тащатся. Пойду Боромиру с Тарусом скажу.

Славута поднялся и юркнул в пещерку.

Вглядываясь в сгущающиеся сумерки, Вишена подумал:

«Плащ у меня неподходящего цвета…»

Снежно-белый, он и вправду плохо маскировал на фоне мышастых скал.

Вскоре вернулся Славута с Боромиром, Тарусом, Боградом Роксаланом и Похилом.

Взглянув на зеленый плащ дреговича, Вишена невольно позавидовал: вот кому красота! Ни в лесу, ни в поле, ни в скалах толком не разглядишь… Особенно в лесу.

— Сдается мне, — шептал Славута, — что они цепью рассыпались и тянут через пустоши. Ищут кого-нибудь или просто дозором обходят.

Понаблюдав с минуту, Боромир позвал остальных. Схоронившись меж камней, стали ждать.

Всадники появились с востока. Мелкой рысью трусили громадные волки, неся закутанных в черное седоков. Их было пятеро, и они действительно растянулись цепью. Между каждым всадником сохранялся промежуток шагов в двести.

Крайний слева направлялся точно к их укрытию.

— Приблизится — зашибем. Потихоньку, если выйдет, — сказал негромко Боромир. — Омут, ты готов?

Молчаливый рыдожанин только кивнул: разговорчивее в Иллурии он вовсе не стал.

Волк начал принюхиваться в четверти версты. Вишена, припав к камню, глядел на всадника во все глаза. Тот подергал за повод, почесал волку меж ушей и направил его точно к пещерке, выглядящей стой стороны просто как россыпь крупных, в три человеческих роста, камней.